Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Но прошли сутки, и кризис, к счастью, миновал. Ему на смену пришло неожиданное спокойствие, и герцогиня смогла немного вздремнуть.

Метюб, у которого из головы не шел тот самый знаменитый удар, боялся, что уже никогда ему не научится. Обустроив в дюнах лагерь для своих шестидесяти спасшихся людей, он то и дело наведывался к герцогине и до того расщедрился, что даже выделил христианам часть продовольствия, которое некоторые запасливые матросы все-таки ухитрились захватить с собой в этом бедламе.

Поляк тоже явился было под тент, но Перпиньяно держался с ним презрительно, а папаша Стаке так на него посмотрел, что он предпочел отойти подальше. На мрачных лицах обоих слишком ясно читалось подозрение, что именно он убил виконта, и кондотьер решил пока на вопросы не нарываться.

— Она все равно попадет в когти Медведя, как вы ее ни стерегите, — сказал мошенник себе под нос, выходя из-под навеса. — А потом и с вами посчитаемся, мои бедные ощипанные петушки.

Однако с того дня он остерегался появляться в лагере христиан.

Итак, сутки спустя герцогиня немного успокоилась и заснула. То был сон выздоравливающего, которого так ждали Эль-Кадур, Перпиньяно и папаша Стаке.

— Нам нужно решиться, — сказал старый моряк. — Еще одна ночь промедления — и мы займем места железных флюгеров на башнях Хусифа. Я знаю, сегодня к Метюбу вернулся гонец, отправленный в ближайшие прибрежные деревни, и он сказал, завтра придет галиот, чтобы забрать нас.

— Это правда? — испугался Перпиньяно.

— Меня заверил в этом помощник Метюба.

— Тогда надо решаться скорее, — сказал Эль-Кадур.

— Нам остается только сняться с места, пока турки спят, — заметил папаша Стаке. — Думаю, если герцогиня поспит четыре-пять часов, она будет в состоянии идти с нами. У нее просто волшебная энергия и сила, она гораздо выносливее, чем этот рыцарь удачи… Клянусь святым Марком! А где этот чертов поляк? Не подслушивает ли где поблизости?

— А я для чего?

— Что ты хочешь сказать, Эль-Кадур?

— У меня всегда под плащом спрятан кинжал, готовый поразить этого негодяя в сердце.

— Спокойно, араб моего сердца, плесни малость воды в твою горячую кровь. Мы тут не в пустыне, и надо быть предельно осторожными.

— А если он снова встанет у нас на пути?

— Вот тогда и сделаешь, что тебе больше понравится. Если же он тоже заснет, как сурок, оставь его в покое.

— Подведем итог, — сказал Перпиньяно. — На какое время назначим побег?

— Чем позже, тем лучше, лейтенант, надо, чтобы герцогиня опомнилась от такого удара. И потом, часа в три-четыре утра сон у всех гораздо крепче, чем в полночь.

— Мы должны где-то раздобыть оружие, утром за нами наверняка будет погоня, — заметил лейтенант.

— Мусульмане прихватили с собой некоторое количество пистолетов, мушкетов и сабель, — сказал Эль-Кадур. — Они сложены в шлюпке, и мне не составит труда пойти и стащить их, пока все спят.

— Ты ценный человек, черный хлебушек, — отозвался папаша Стаке. — Если ты когда-нибудь пойдешь со мной в плавание, я тебя сразу назначу интендантом, а это почти что боцман.

Араб, грустно улыбнувшись, кивнул.

— Эль-Кадур не уйдет с Кипра живым, — сказал он немного погодя.

— Что за мрачные мысли, — ответил папаша Стаке. — Со мной такого сроду не бывало! Да ладно тебе, давай-ка лучше уляжемся возле навеса и вздремнем вполглаза. Надо следить за поляком.

— Я подежурю, — сказал Эль-Кадур. — Отдыхайте спокойно.

Перпиньяно и папаша Стаке вышли из-под навеса, а араб свернулся калачиком возле спокойно спящей герцогини.

Мусульмане разбрелись по дюнам, выкопав себе ямки в песке: в них было гораздо удобнее спать. Они быстро проглотили свой скудный паек, состоявший исключительно из галет, и улеглись в эти импровизированные кровати, будучи уверены, что со стороны соотечественников никакая опасность им не угрожает.

Перпиньяно, папаша Стаке, Симоне и греки-отступники решили последовать их примеру, чтобы в нужный момент вскочить и выйти в море.

Несмотря на все свои благие намерения, старый моряк тоже заснул, и отнюдь не вполглаза. Он устал не меньше молодых, хотя и обладал огромной жизненной силой, а вот отдыха ему требовалось больше.

Спустя несколько часов он вдруг проснулся, потому что кто-то тряс его за плечо.

Он сел рывком и уже собирался кулаками встретить непрошеного гостя, но, увидев Эль-Кадура, успокоился.

— Уже пора?

— Все спят, — ответил араб.

— А синьора?

— Она готова идти с нами.

— Как с оружием?

— Я взял две шпаги, четыре сабли, полдюжины мушкетов с боеприпасом и еще несколько пистолетов. У каждого из нас будет чем обороняться.

— Ты молодец, черный хлебушек.

— Поторопитесь, все наши уже на ногах.

— Я готов. А что поляк? Спит?

— Я его не видел.

— Пошли.

Он встал и огляделся вокруг. Весь лагерь погрузился в темноту, и не было слышно ни звука.

Турки, уставшие не меньше остальных, крепко спали.

— Все в порядке, — прошептал он.

Герцогиня стояла, держа в руке одну из шпаг, принесенных Эль-Кадуром. Казалось, к ней вернулась вся энергия прежнего Капитана Темпесты.

— Синьора, — сказал папаша Стаке, — вы в состоянии идти со всеми?