Капитанские повести

Временами он вскакивал, кидался к локатору, смотрел пару минут на экран, осведомлялся о глубине под кормой и снова приваливался спиной на списанные лоции. За окном штурманской между раздернутыми занавесками метался снег; весь Поморский залив и наверняка половина моря были охвачены буйным снегопадом, и не верилось, что когда-нибудь здесь опять будет почти круглые сутки светить солнце, закурчавится зелень по островкам и мимо пирамидки на Дристяном Баклыше, по прибрежному фарватеру, побегут длинные плоские теплоходы с веселой беленькой рубочкой на корме, везя железорудный концентрат, лес и апатит. Опять у новой красно-оранжевой бочки будут пересаживаться запаренные работой лоцмана и будут очень спешить с судна на судно, потому что Череповцу нужна руда, без апатита горит план у химзаводов на Волге, а лес адресован Ташкенту; капитаны будут переругиваться друг с другом за опоздание, — и никто не подумает, что на этом перекрестке была по зиме такая заварушка… А где же их не было в море?

«…Н-да… Если они умирать будут, как они обо мне подумают? Неужели скажут: неплохой был мужик, да все некогда ему было добраться до простой человеческой нашей сердцевины… Ведь не скажут же, что мне это было ни к чему?.. А за Юхневича взяться надо, раздавила парня работа. А у меня отпуск тоже горит, пожалуй, так и не обновятся по театрам Ольгины туфли. Или обновятся, но без меня… Чудачка, она им так радовалась, словно высокие каблучки и впрямь приподнимают над обыденностью жизни…»

— Юрий Арсеньевич, а Юрий Арсеньевич! Будем что домой сообщать или нет? Радиоцентр по ушам молотит, — лицо у радиста Силана Герасимовича было исполнено скорби и доброжелательности.

Капитан встал, взял у радиста бланк радиограммы, пошел к столу. Да, что-то сообщать нужно все-таки. Даже неприятной правды не скроешь, тем более, если, не дай бог, что-нибудь случится с теми тремя, в шлюпке.

Юрий Арсеньевич постучал шариковой ручкой по столу, пораздумал, пододвинулся поближе к окну и понял, что ветер стих, потому что снег в окно ужо летел не по диагонали, а почти вертикально. Снежинки были большие, как осиновые листья, и падали, словно держась на тонких-тонких упругих резиночках, покачиваясь в стороны и вверх-вниз.

— Вот что, Силан Герасимович, пусть центр подождет. Штурман, как температура снаружи?

— Теплеет, термометр к нулю ползёт.

— Так. Разбудите старпома и команду с катера, пусть готовятся, — и Юрий Арсеньевич, споткнувшись о ногу сонного электронавигатора Володи Басюкова, вышел на мостик. Снежинки действительно опадали очень мягко, кожа на губах едва ощущала их прикосновение.

«…Жалко старпома, бурчит, наверное, одеваясь. Идти из уюта неведомо куда. А если шлюпки не будет на Баклыше? Значит, нужно будет заходить между Баклышом и берегом и там обшаривать все уголки. Ну, да это не беда, только бы ребята были живы. Старпома жалко, опять ведь нужно будет делать выводы, и что-то дотягивать в службе, и что-то совершенствовать, а старпом все думает, что этому может быть предел, и никак не может согласиться с тем, что выводы и усовершенствования, по всей вероятности, будут продолжаться до бесконечности, потому что никакая организация но может быть предельно совершенной. Ах, старпом, старпом, скучновато, а что же делать, если мать моряком родила…»

— Товарищ капитан, посмотрите, это ведь спутник! Спутник, товарищ капитан! — проглатывая букву «р» и повизгивая от восторга, кричал сверху, с мостика, вахтенный матрос, кто-то из практикантов. — Видите, вон над мачтой сбоку заходит? Самый настоящий!

Фиолетовая искорка катилась по небосводу над судном, заходя с кормовой раковины, с румба бакштаг на бейдевинд.

— Первый раз спутник видите?

— Ага, товарищ капитан, а их много, да?

— Все небо искрещено… — Юрий Арсеньевич сделал вдох, словно собираясь прыгнуть в холодную воду, — ну-ка вот что, как ваша фамилия?

— Назаркин, товарищ капитан.

— Так вот, Назаркин, если спутник виден, значит, облаков нет. Понял?

— Нет, товарищ капитан.

— Если облаков нет на небе, значит, сейчас снег перестанет идти…

— Понял, товарищ капитан.

— Снег идти перестанет… Давайте бегом на корму, как увидите, что маячок по корме замигает, включите главный прожектор и светите на остров, там наши ребята должны быть. Знаете, где прожектор включается? А ну — бегом!

Юрий Арсеньевич пробрался в рубке к пульту наружного освещения, выключил лишние плафоны, чтобы можно было, не ослепляясь ими, в темноте быстрее увидеть огонек на Баклыше, понаблюдал, как плывут за стеклами все более редкие и редкие снежинки, и сказал сумрачному, сосредоточенному старпому:

— Евгений Сергеевич, спускайте катер. Не забудьте компас, ракетницу, полушубки с валенками, спирт. Конягину не давать ни капли! Возьмите карту. Сначала проверите Баклыш, затем все отмели вокруг, не выходя из видимости судна. Поняли? Времени очень мало: скоро наверняка с норд-веста задует. Действуйте поконкретнее.

— Так! — кивнул старпом.

— Товарищ капитан, товарищ капитан, — раздался в динамике тоненький голосок вахтенного матроса Назаркина, — кажется, островок виден. Можно светить, да?