Капкан

Снаружи что-то едва слышно зашуршало, и Мэт привычно перехватил спрятанный в по-дурацки широком рукаве шончанской куртки метательный кинжал. Если мужчина хочет прожить долгую жизнь, он должен быть готов отнять чужую. Особенно в империи. «Только бы не женщина», – успел подумать Мэт, прежде чем край полога-входа скользнул в сторону, впуская Мин. Мэт выдохнул, лихорадочный подъем, всегда сопровождавший его в бою, отхлынул, не успев накрыть. Так подумать, с тех самых пор, как он заболел, Мэт не заметил и следа наемных ножей. Интересно, убивать больного Принца Воронов – это невежливо? Или считается дурной приметой? «Ну и чушь лезет мне в голову».

– Мэт, ты еще не спишь? – голос Мин был низким, чуть хриплым и очень красивым. Не таким красивым, как голос Туон, разумеется, но все равно способным лишить мужчину последних мозгов.

– Уснешь тут, – буркнул он, с силой загоняя кинжал обратно в ножны. – Еще один убийца, и я оставлю их воевать самостоятельно. Проклятые шончан, что б им пусто было.

Мин рассмеялась. Даже в расшитом многослойном платье с широкими, достающими до земли рукавами она выглядела как простая двуреченская девушка. Конечно, она была родом из Байлрона, не Двуречья, но Мэт уже давно не видел между этими местами существенной разницы. У Мин всегда была наготове улыбка, да и во взгляде разве что черти не плясали. Мэту нравились такие девушки раньше, до того, как он женился. На Мин он, разумеется, никогда не смотрел, как на свободную девушку. Она нравилась Ранду, и Мэт, как хороший друг, был готов защищать ее и даже не думал о том, чтобы поцеловать. Не дольше, чем в первые дни знакомства.

– Может, кому-то и нравится расправляться с убийцами на обед и ужин, но мне тоже это порядком надоело, – сказала Мин. – Знаешь, как сложно в этом бегать? – она широким жестом окинула тянущийся за ней шелковый шлейф. – Я скучаю по штанам.

Мэт хмыкнул. Платье было в шончанском стиле и укутывало Мин от шеи до пяток. Чем-то оно походило на жутко стесняющий движения костюм, в котором ему однажды пришлось бежать из столицы Маредо, когда... Мэт резко оборвал мысль. Страна под названием Маредо перестала существовать больше пяти столетий назад.

– На тебя никто не охотится, – заметил он.

– Зато охотятся на Фортуону. Ей нельзя волноваться, – ответила Мин.

Строго говоря, Мэт не был уверен, что его жена вообще умеет волноваться. Быть может ей, как императрице, Колесо отказало в простых человеческих слабостях. Даже когда он выкрал ее и увез в ночь, завернутой в какой-то гобелен, Туон была спокойна как удав, в то время как его собственное сердце грозило выскочить из грудной клетки и сплясать джигу на главной площади города. Но его ма много раз говорила, что беременным женщинам нужен покой, и если Мин была готова истыкать ножами любого, кто попытается угрожать Туон, Мэт не собирался возражать.

Ему было спокойнее от того, что за Туон присматривает кто-то нормальный.

– К ней ведь не людей с улицы отправляют, – продолжила Мин. – У Шончан есть место для всех. Должно быть, убийц обучают, как Стражей Последнего Часа. Чтобы в нужный момент отправить на смерть в качестве знака внимания.

Мэт фыркнул. Убийц действительно могли с детства ради одного-единственного приказа. Бедолаги. И дуралеи, раз не окажутся от такой работы и не сбегут. Уж Мэта Коутона никто не заставит делать то, что грозит верной смертью! Как бы сложить вместе лесок и холмы, чтобы потерять поменьше дамани. Им ведь нужно видеть поле боя…

– Мэт, – сказала Мин помолчав. – У меня было видение.

Мэт тихо выругался. После того, как он перестал слышать стук перекатывающихся игральных костей, подобные слова заставали его врасплох. Раньше он хотя бы знал, что его ждет что-то плохое: прокисшая выпивка, грабитель в подворотне, Отрекшийся в постели, или еще какое непотребство. Теперь приходилось безропотно ожидать шуток судьбы без надежды на заблаговременное предупреждение. И как он мог ненавидеть те кости? Да, они гремели и перекатывались у него в голове по поводу и без, но с ними было спокойнее.

– И ты хочешь рассказать о видении мне? – спросил он. – Мне, не Туон?

Мин покачала головой:

– Я не люблю рассказывать о своих видениях тем, кого они не касаются.

Мэт практически почувствовал, как у него из-под ног выбивают приступку. Старый шрам от повешения протестующе заныл. Мэт поправил укутывавший шею шелковый платок. Элфин и Илфин сказали, что его судьба – умереть, чтобы жить вновь. Он был уверен, что один раз уже умирал. Никакой удачи не хватит, чтобы отвести вторую смерть.

– Надеюсь, ты видела что-то хорошее, – с деланным безразличием сказал он.

Мин печально посмотрела на него. Кровь и пепел, как же он не любил такие взгляды! У Найнив было похожее выражение лица, когда она сказала, что не может Исцелить Ранда.