Капкан для Александра Сергеевича Пушкина

«Оскорбивши честь барона Геккерена, – пишет д’Аршиак, – вы обязаны дать ему удовлетворение. Вы обязаны найти своего секунданта. Речи не может быть о том, чтобы вам его доставили. Готовый со своей стороны явиться в условленное место, барон Жорж Геккерен настаивает на том, чтобы вы соблюдали узаконенные формы… Всякое промедление будет рассматриваться им как отказ в том удовлетворении, которое вы обещали ему дать, и как намерение оглаской этого дела помешать его окончанию…»

Пушкин письмо читает не очень внимательно. Сейчас наставления виконта его ни к чему не обязывают… Скорее одеваться!.. Он тщательно вымылся, одел все чистое. Надел бекешу, но, выйдя на улицу, решил, что лучше надеть шубу: день был холодный и ветреный. Вернулся и надел шубу. «Зря я возвращался: дурная примета!» – подумал Пушкин.

Через непродолжительное время Данзас и Пушкин уже были у д’Аршиака. Виконту едва удается сдерживать свое удовольствие: он все-таки заставил Пушкина подчиниться. Ему и секундант понравился: с офицерами приятнее иметь дело…

Пушкин обратился к своему секунданту:

– Господин Данзас, я хочу довести до вас все обстоятельства, приведшие к дуэли.

Пушкин снова повторяет то, что уже было известно Константину Карловичу. Но для Александра Сергеевича было важным, чтобы это прозвучало в присутствии секунданта противника.

Данзас слушал внимательно, начиная осознавать, какая огромная ответственность ложится на него за жизнь великого поэта.

В начале своей речи Пушкин упомянул о том, что еще в ноябре он получил анонимное письмо, составленное бароном Геккереном…

Виконт удивлен: о письме ему никто ничего не говорил. Но он не стал перебивать Пушкина.

Пушкин продолжал, подробно останавливаясь на всех важных обстоятельствах развернувшихся событий: и о своем вызове Дантесу, и об обстоятельствах женитьбы барона, и о требовании прекращения всяких отношений между ихними домами, и о продолжающемся наглом ухаживании Дантеса за его женой, оскорбительном для его жены… Последнее и вынудило его написать письмо барону Геккерену.

Пушкин вынул копию письма, прочел ее не без удовольствия и передал Данзасу.

– Константин Карлович, поручаю тебе условиться обо всем. И обязательно дело надо закончить сегодня.

Виконт согласился:

– Да, именно сегодня!

Пушкин уехал, договорившись с Данзасом встретиться в кондитерской Вольфа на Невском.

Данзас после всего услышанного был в некоторой растерянности.

– Господин подполковник, – обратился к нему д’Аршиак. – Нам необходимо закрепить на бумаге условия дуэли. Времени у нас не так много, так что приступим!..

У виконта условия были уже давно готовыми, оставалось только их изложить Данзасу. Не встретив возражений, он четким почерком записал:

«Противники становятся на расстоянии двадцати шагов друг от друга и в пяти шагах от барьеров, расстояние между которыми равняется десяти шагам.

Вооруженные пистолетами, противники по данному знаку, идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьера, могут стрелять.

После выстрела противникам не дозволяется менять места для того, чтобы выстреливший первым подвергся огню на том же расстоянии.

Когда обе стороны сделают по выстрелу, то, в случае безрезультатности, поединок возобновляется как бы в первый раз: противники становятся на то же расстояние, в двадцать шагов, сохраняются те же барьеры и те же правила».

– Хочу обратить ваше внимание, уважаемый Константин Карлович, что в данном случае одной из сторон нанесены жесточайшие оскорбления, поэтому, к сожалению, дуэль должна продолжаться до тех пор, пока тяжесть ранения кого-то из дуэлянтов не позволит продолжить бой.

Данзас ничего не отвечал, памятуя, что и Пушкин настаивал на наитягчайших условиях дуэли.

– Уверен, вы понимаете, – продолжал виконт, – что мы не можем допустить никаких объяснений противников…

– Но мы с вами не должны упустить любую возможность для примирения, – заявил твердо Данзас.

– Конечно, если такая возможность появится в ходе поединка, – хотя виконт в это вовсе не верил.