Капкан для Александра Сергеевича Пушкина

«Я вынужден признать, барон, – значилось в письме, – что ваша роль была не совсем пристойна. Вы, представитель венчанной главы, отечески служили сводником вашему сыну…»

Геккерен не мог поверить своим глазам. Строчки прыгали у него перед глазами. Казалось, его дыхание остановилось. Неслыханная наглость!.. Да как он смеет, отщепенец общества?!. О, Жорж, я ведь тебя предупреждал об опасности твоих отношений с этим сумасшедшим и его женой!.. Что теперь делать, как защититься от этого позора?.. Нет, для господина Пушкина эти оскорбления не сойдут с рук. Никто ему не позволит оскорблять посланника голландского короля. Обуздать его надо немедленно!..

К счастью, он вспомнил, что приглашен сегодня к графу Строганову. Для начала это даже очень подходяще. Граф может дать дельный совет.

Сразу же по прибытии к Строганову Геккерен прочитал письмо Пушкина.

– Граф, чем и как можно его остановить? – спросил трагическим голосом барон.

– Ясное дело: можно пистолетом, а можно и шпагой. Дело вкуса, – ответил граф.

Это показалось барону совсем неподходящим.

– В моем положении не предстало драться на дуэлях, граф, – робко возразил барон.

– Но у вас есть сын, барон!.. Оскорбленный не меньше вашего, он должен вызвать Пушкина к барьеру.

Вот этого и не хотел барон.

– Я благодарен вам за лестное мнение о моем сыне, но… Но меня смущает мысль: в здравом ли уме мог написать подобное господин Пушкин?

– Его безумства всем известны, – продолжил граф, не совсем понимая, зачем это понадобилось барону выяснять психическое здоровье Пушкина.

– Вы правы, граф!.. Но ведь речь идет об оскорблении полномочного посланника!.. Может, должна вмешаться государственная власть?..

Строганов рассмеялся.

– Ей-богу, вы как будто бы не в России находитесь и не знаете нашей власти… Вот накажите Пушкина как следует, и власть, может быть, за него примется всерьез…

– А мне безумно жаль Натали, его жену, – со вздохом проговорила графиня Юлия Петровна.

– И хочу заметить, барон, – продолжил Строганов, – ваше промедление уже наносит урон вашей части.

– Я буду молиться за вашего сына, – добавила графиня. На этом разговор закончился, хотя Геккерен продолжал оставаться в неуверенности в каких-либо решительных действиях.

Обратный путь в посольство барон провел в мучительных раздумьях. Нет, конечно, оскорбленные Геккерены пошлют вызов Пушкину… Но ведь дуэль может и не состояться по обстоятельствам, которые от них не будут зависеть: противников могут вовремя обнаружить и обезоружить. Русские власти не должны допустить оскорбления королевского посланника…

Дантес даже предположить не мог, какой сюрприз ждет его дома. Старый Геккерен протянул ему письмо Пушкина, как только они остались.

– Граф Строганов советует, Жорж, чтобы ты немедленно отправил Пушкину вызов, а потом можно будет ход событий взять в свои руки.

Дантес улыбался.

– Я могу направлять вызовы, пока ему не надоест.

– Но мне не хотелось бы, чтобы дело дошло до дуэли.

– Я могу только согласиться с вами, дорогой отец, что развитие событий будет в наших руках. Вам надо садиться и писать ответ Пушкину, но если вас это затрудняет, позвольте выполнить этот труд.

Дантес взял перо и бумагу. Он на несколько минут задумался.

– Мне кажется, что сначала надо бы посоветоваться с д’Аршиаком, – промолвил барон.

– Д’Аршиак будет моим секундантом. Но надо сначала закрепить наше преимущество на бумаге.

Дантес принялся писать:

«…Содержание письма, – писал он Пушкину от имени барона Луи Геккерена, – до такой степени превосходит всякие грани возможного, что я отказываюсь отвечать на подробности этого письма».

Барон Геккерен, который одновременно читал написанное, одобрительно кивал головой.

А теперь, батюшка, наш главный козырь:

«Мне кажется, вы забыли, что вы сами отказались от вызова, сделанного барону Жоржу Геккерену, принявшему его. Доказательство того, что я говорю, написанное вашей рукой, налицо и находится в руках секундантов. Мне остается только сказать, что виконт д’Аршиак едет к вам, чтобы условиться о месте встречи с бароном Жоржем Геккереном. Прибавлю при этом, что встреча должна состояться без всякой отсрочки».

– Мне кажется, Жорж, что последнюю строчку не следовало писать.

– Я могу убрать, если вас устраивают оскорбления, адресованные вам господином Пушкиным. Письмо должно полностью отвечать нанесенным оскорблениям.

Геккерен переписал письмо своей рукой.