Капля духов в открытую рану

У Костика с Никой сложился необъяснимый тандем. Они могли долго смотреть друг другу в глаза, могли мычать, могли водить рукой в воздухе, гладя несуществующего зверя, могли смеяться, а могли просто молча сидеть и смотреть в окно на осень, меняющую потертый дешевенький пуховик на роскошь светлого соболя.

– Что чувствуешь? – спрашивал ее Костик.

– Запах канифоли, – отвечала она бесхитростно.

– А еще?

– Меняется время.

– Что грядет?

– Зима.

– Зимой на вокзале очень холодно, – вздыхал Костик.

– Ты кого-то встречаешь на вокзале? – в такие минуты Ника обращалась к Константину Петровичу на «ты», к его изумлению, это было приятно.

– Встречаю смерть.

– Ты видел ее в лицо?

– Пока нет.

– Как думаешь, она страшная?

– Не знаю. Думаю, она красивая.

– Сыграй про нее, пожалуйста.

Костик брал инструмент и восхитительным звуком играл свою версию смерти. Ника облокачивалась на закрытое пианино и засыпала.

– Как он сдаст первые экзамены? Он же ничему их не учит, – возмущалась в коридоре учительница по хору Вера Павловна. – Не продержится он у нас, закроют виолончельный класс.

Ася топталась за дверью с двумя пакетами «Дикси» в руках, дожидаясь конца урока и понимая, что Ника снова витала в облаках.

– Вера Ивановна, а почему Нику от хора освободили? – заискивающе спросила Ася.

– Как фамилия?

– Нехорошева.

Хористка подняла на Асю негодующую бровь.

– Да у нее вообще нет ни слуха, ни голоса. Ни-ка-ко-го! Как вас только в школу приняли? – Вера Павловна презрительно окинула Асю с головы до ног. – Где-то я вас раньше видела, мамочка…

Асю узнавали все реже и реже. Будучи все детство звенящей отличницей, сейчас она стала понимать обреченные взгляды мам ее непутевых ровесников. Никусины учителя отчитывали ее, выговаривали, угрожали наказанием, исключением из школы, обвиняли, бичевали. За всеми их словами стоял упрек: «Ну что же ты, мамаша! С кем же спуталась, как же ты вырастила такого ребенка!» Нехорошев в воспитание Ники не вмешивался. Он тоже не верил, что от него могло получиться такое странное существо, и мысленно винил во всем Асю, будто она что-то скрывала от него в момент, когда он был без памяти влюблен. Во всех Никиных выходках Ася брала огонь на себя, пыталась оставаться хорошей мамой. Они каждый день садились друг напротив друга, Ника с инструментом, Ася – с развернутым в ее сторону пюпитром. Ноты Никуся читать отказывалась, а потому Ася называла их словами и показывала, на какой струне и каким пальчиком зажать. Никуся мазала, Ася упорно добивалась чистоты звучания. Когда что-то получалось, она садилась за белую клавишную «Ямаху», купленную специально для этого случая, и играла сложный аккомпанемент. Никуся уставала, срывалась, кричала, Ася орала на нее в ответ. Хорошей быть никак не получалось.

Ночами Асе снился любимый сон: среди пшеничного поля она сама сидела за виолончелью в струящемся платье из кремового шифона и фантастическим Никусиным звуком играла не известную никому музыку. Затянутое пеленой небо аккомпанировало ей многоголосными арпеджио, ткань платья летела вслед за мелодией, сердце рвалось от тоски и блаженства. Она мечтала сидеть в зрительном зале лет пятнадцать спустя и видеть такую вот шифоновую Нику на сцене знаменитого концертного зала.

На первом же новогоднем экзамене ученики Константина Петровича, как ни странно, показали весьма приличный результат, и виолончелиста решили пока оставить в школе. На концерте для родителей Ася заливалась слезами умиления, видя, как первоклассники Костика копируют его манеру, как артистично взмахивают смычками, как уходят в себя и возвращаются в конце произведения из десяти нот очищенными от мирской суеты. Никуся тоже сложнейшим консерваторским вибрато выдала нехитрую пьеску про бабочку и сорвала овации взволнованных мам и бабушек, заполнивших небольшой зал. «Все не напрасно, – рассказывала Ася Нехорошеву вечером. – Вдруг это и есть настоящее? А все, чем живем мы – пустое, привычное, наносное». Нехорошев вздыхал и устало произносил: «Ась, ну почему суп холодный?» – «Ты долго шел», – оправдывалась Ася. «Значит, нужно было подогреть еще раз», – резюмировал он.

Глава 28