Капля духов в открытую рану

Самолет покачался над желтеющими степями и жилками рек и приземлился, подскакивая на нешлифованном асфальте, как на стиральной доске. Славочка незаметно перекрестился. Дорога к цели была нескончаемой. Автобус до Ставрополя как-то еще напоминал современные средства передвижения, а вот до станицы Полтавской пришлось ехать на старом оранжевом «Икарусе» с колото-резаными ранами дерматиновых кресел и таким запахом, будто выхлопная труба была направлена внутрь салона. На выпуклом пластике, отгораживающем кабину водителя, в прогибе стояла звезда восьмидесятых Сандра с воловьими бездонными глазами и крупными клипсами в ушах. В центре салона крепилась билетная касса с прорезью для монет и колесом вращения сбоку. Славочке показалось, что если и есть машина времени, то она должна выглядеть именно так. Повернул колесо, вылезла билетная лента, посмотрел номер, протянул Вселенной, и тебя отправили по этому коду в прошлое. Или в будущее. Рядом со Славочкой присела старуха, пахну́ло лекарствами и несвежей мочой. Ехать предстояло два часа. Славочка сжался. Автобус трясся, за окном скачками передвигался пейзаж. Среди пассажиров «Икаруса» в своем черном пиджаке и черной водолазке он выглядел белой вороной. Разношерстная толпа гурлила на забавном малорусском наречии, все чувствовали себя как дома, недоуменно озираясь на Славочку.

– Хороший автобус, да, хлопец? – заговорила старуха.

– Что? – испугался Славочка.

– Хороший автобус пустили по маршруту. Раньше все время «батоны» ходили, ноги некуда было деть.

Славочка вспомнил, как в полусне: много лет назад колени упирались в чужую спину, а красномордый мужик, не выдержав, обернулся к Дарье Сергеевне: «Дебила своего укороти, шишку мне в копчике уже набил!» На что мама подняла глаза и страшным тоном отрезала: «Не нравится? Втяни спину в живот! Не то побежишь сейчас за автобусом вприпрыжку». Это была такая же мутная дорога в Полтавскую, только с мамой и Катюшей. У Славочки навернулись слезы. Если бы Дарья Сергеевна была рядом и старушечий запах был бы не таким ядреным, и путь казался бы намного короче.

– Куда едешь? – спросила старуха.

– В Полтавскую, – ответил Славочка.

– Раньше меня выйдешь. – Старуха отсекла последнюю надежду от нее избавиться. – Родственники там живут?

– Нет, я к Анне еду, ясновидящей. Она ведь там живет? – ответил Славочка отрывистым буратиньим голосом.

– Анна Скрябина? У которой Зинаида помощницей была?

– Да!

– Померла давно.

– Как? – У Славочки внутри все рухнуло.

– Сильная она была целительница, много бед наших на себя взяла, не сдюжила. Мне вот тоже помогла, когда невестка разродиться не могла. Прямо держала меня за руку и говорила: «Чуешь, как по венам внук твой течет? К горлу твоему?» Я вдруг как закашлялась и выплюнула комок какой-то! И тут Нинка, невестка моя, и родила в соседней станице. Схватки-то у нее три дня были. А роддом закрыли на карантин тогда.

– А вместо нее кто-нибудь есть? – спросил Славочка.

– Дочь вроде бы принимает, – проскрипела старуха.

– Как к ней записаться?

– А че записываться, иди и толкай пинком дверь. Кому она нужна-то, слабая она, силы материной нету. Так, зуб больной заговорит. Только из-за зуба кто к ней пойдет? Анальгин тяпнул и живи дальше, делов-то!

Славочка не заметил, как задремал, и это его спасло. Старуха всю дорогу что-то рассказывала хрипловатым голосом, ее слова вплетались в Славочкином сознании в красно-коричневый ковер, который висел на стене рядом с детской кроватью. Ребенком он все время выдергивал из общей канвы нелогичных узоров каких-то зверей, драконов, хищные лица упырей, лики восточных дев, верхушки шатров, купола мечетей, готические пики замков. В автобусе кто-то тихо мелодично запел казачью песню, голос подхватили с разных концов салона, и в Славочкин сон вплыло степное простонародье, так же уместившееся на ковре между когтями драконов и оскалами чудовищ. Старуха запела прямо над ухом, как ни странно, точно интонируя, ведя альтовую линию и по ходу импровизируя.

– Ну вот же, Костян, есть здесь синкопа, че обиделся-то? – вскрикнул Славочка, и автобус резко замолчал.

– Простите, продолжайте, это я не вам, – начал оправдываться он. – Задремал, сон приснился…

– А ты подпевай, глядишь, приедем быстрее, – поддержала вонючая старуха. – Вишь, вспугнул всех!

Народ неодобрительно бурчал, Славочка съежился от своей инакости и неуместности. Он пересилил себя, вздохнул и в полной тишине приятным баритоном затянул песню, которую Дарья Сергеевна пела ему в моменты болезней.

– Черный во-орон… Что же ты вьешься… Над мое-е-ею голово-о-ой…