Карабах – горы зовут нас

— Видади, ты поезжай на самый левый флаг обороны, посмотри посты и посчитай, сколько там стоят солдат, а мы поедем на правый флаг там разберемся. Встречаемся в 15 часов, чтобы вернуться в Шушу засветло.

Рустамов подхватил свой вещмешок, автомат и вышел. В сопровождении комбата, полковник поехал на пост, который именовался «Фонарь пост» на самую высокую точку в полосе обороны батальона.

Через полчаса, пробиваясь через трущобы, подъехали к подножью горы, на вершине которого, по словам комбата, располагался пост. Оставили машину у подножья высоты, пошли пешком. Двести метров им пришлось преодолеть по скользким камням, покрытым слизистым мхом. Эти метры показались полковнику марш— броском на длинную дистанцию.

Задыхаясь и обливаясь потом, поднялись на высоту вслед за комбатом, который казалось, шел по асфальту, а не по кручам. Ноги ставил уверенно и ни разу не поскользнулся. Дыхание его было ровным, будто вообще он не прилагал никакого усилия при подъеме. На голой площадке, прямо на скальных камнях подстелив еловые ветки, лежали пять бойцов, укутанные в рваные одеяла и матрацы. Обувь вся была изорвана, на армейские ботинки были надеты галоши. Увиденная картина, ужаснула полковника.

— Сколько времени вы находитесь тут на посту? — спросил он отдышавшись. Гюльоглан, старший боец на посту, к удивлению полковника сносно говорящий на русском языке, посмотрел на комбата и сказал:

— С января месяца.

— И все время вот так на открытой местности, да?

Тот, кажется, еще больше изумился вопросу.

— А как еще можно на посту находиться, — вопросом на вопрос ответил солдат. Полковник оставил вопрос без ответа. Достав бинокль, он стал рассматривать противоположные подножья гор. Вот его взгляд остановился на свежевырытом грунте.

— А что, там, — указывая на бугорок — спросил он у Гюльоглана.

— Это армянские окопы, там левее еще есть, только они замаскировались дерном.

— Тогда скажи мне командир, — обратился полковник к комбату: — почему армяне выкопали окопы, а твои солдаты все четыре месяца живут на скалах, даже пункт обогрева у них нет. Как же они ночью выживают тут, это же кощунство так относиться к людям, — еле сдерживаясь, спросил полковник. Фазили ничего не ответил, он молча стоял и жевал сухую травинку.

— Сколько постов появилось у армян за последнее время? — полковник обратился к солдатам, молча сидящим на скалах. Вы ведь тут все давно приметили, правда, ведь?

Лопоухий солдат, покрытый мелкими угрями, и черными от копоти руками заулыбался:

— Мы к ним в гости не ходили, чтобы знать, сколько они там нарыли окопов, — сверкая озорными глазами, сказал он.

— Может, со мной сходим, да посмотрим с близи, — так же весело спросил он у этого смельчака.

Тот сразу спрятал свою улыбку, глаза сделались злыми.

— С этим автоматом, да, — он потряс оружием.

— А что не стреляет, что ли?

— Солдат пригибаясь, приблизился к полковнику.

— Вот смотрите, — он показывал на ствол, — тут дырка, стреляет только одиночными, давай махнем автоматами, тогда пойду с тобой в разведку — в его глазах опять забегали чертики.

Все присутствующие внимательно ждали развязки. Еще утром Гюльоглан сказал, что из Баку приехал военный, который будет их командиром и, что его нужно ждать на постах. Сначала солдаты не поверили, мало ли их в последнее время приезжают в штаб, но чтоб гости приехали на посты, такого никто не мог припомнить. Теперь вот этот, говорящий на русском языке человек, при котором даже их комбат молчит, что-то жестко говорит, обращаясь к своим сопровождающим.

— И так ты со мной или нет? — снова спросил полковник у солдата, который уже начинал нравиться ему. Солдат напоминал ему его детские годы. Вот таким смелым и бесшабашным был он в детстве, и никто не мог его пристыдить или внушить уважение, если он сам не проникался к ним уважением. Боец перебросил через плечо учебный автомат, нахлобучил вязаную шапочку, прожженную в нескольких местах, нагнулся и, достав бечевку, стал перевязывать ботинки, надетые, на галоши. Закончив приготовление, он кивнул, показывая свою готовность.

— Магеррам, ты останься здесь, а мы с комбатом спустимся в ущелье и обойдем высоту вот с той стороны, чтобы посмотреть передний край противника.

— Ну, что боец, пошли, — он подмигнул солдату, как своему старому знакомому. Они спустились с высоты на дорогу, пересекли ее и начали подъем в гору. Солдат пробирался через заросли, и вел группу, только ему известными ориентирами.