Каратила - третий раунд

Двое других вертухаев, поигрывая лоснящимися чернотой дубинками,

метали по камере зловещие молнии угрожающих взглядов.

– Что шумишь, начальник, – вышел вперед Антон. – Ты посмотри на этого

типа, его же здесь никто и пальцем не тронул. Просто мужика шиза беспричинно

накрыла, вот он, как конь педальный, и ломанулся с хаты.

Старший скептически окинул взглядом боязливо жавшегося к нему Митроху

и, не найдя на нем следов побоев, недовольно спросил:

– А ты чего шумишь попусту, что – в карцере давно не отдыхал?

Митроха приподнялся на цыпочки и горячо зашептал что-то тому на ухо, при

этом время от времени боязливо оглядываясь на Антона.

– Ладно, давай быстрей забирай свои манатки и выметайся на продол, –

наконец буркнул старший и, покосившись на насмешливо наблюдающего за этой

сценой Антона, внушительно добавил:

– А ты что, бля, лыбишься, думаешь самый умный, да, типа поймал

кумовского?

– Да никого я не ловил, больно мне это надо… – безразлично пожал

плечами Антон:

– Говорю же тебе, начальник, этого типа шиза накрыла. Померещилось ему

что-то сдуру, вот он и ломанулся…

– Ну-ну, ты мне поулыбайся еще, так я тебя быстро закатаю в карцер, а там

тебе враз небо с овчинку покажется, – чтобы сохранить лицо, буркнул на

прощание старший, и вышел из камеры, громко хлопнув дверью.

Обитатели камеры загудели, как встревоженный пчелиный улей, наперебой

ругая подсадных ментовских сук и указывая друг другу на неосторожно

оброненные в присутствии Митрохи слова.

– Вот так, братуха, прав я оказался, – довольно усмехнулся Антон,

плюхнувшись рядом с Егором на нары:

– Тут в Доме языком никогда трепать не надо, местные опера не дремлют и

постоянно свои козни строят.

– А может, он просто тебя испугался, – засомневался Егор, – подумал про

себя, ну его на фиг эти разборки, и рванул к двери от греха подальше.

– А чего честному арестанту братвы бояться, и запросто так ломиться с

хаты? – отрицательно покачал головой Антон:

– Нет, брат, шалишь! Сто пудов за ним какие-то косяки водятся, вот он и

решил побыстрей слинять отсюда. Между прочим, это я тебе не зря говорю, тут в

карантине самое сладкое место для кумовских. Народ здесь никогда долго не

задерживается. Максимум два-три дня, а потом всех раскидывают по разным

хатам. Поэтому такой вот Митроха может достаточно долго, не привлекая ничьего

внимания, разнюхивать и выпытывать о том, о сем. Многие пацаны, впервые

попав в Дом, не умеют держать язык за зубами, понтуются тут друг перед другом

сделанными на воле делами, а кумовские мотают все на ус, задают по ходу

разговора вроде бы безобидные наводящие вопросики и потом все операм

докладывают.

…

Марика взяли через два дня, когда он, не выдержав режим конспирации,

сунулся на недавно купленную им квартиру, в которой уже два месяца жил вместе

с Алиной. Не успел он припарковаться на свободном месте и выйти из машины,

как неизвестно откуда налетевшие мужчины в штатском рывком распахнули дверь

машины и за волосы выволокли его из-за руля, заламывая ему руки за спину.

Захват прошел безупречно, тут Марика не спасли бы никакие годами отточенные

навыки, вбитые ему в свое время в голову его тренером по каратэ Дауром.

– Милиция!

– Лежать не двигаться!

– Руки за голову! Ноги шире!

Эхом раздавались в голове Марика крики, которые, как ему казалось,

незнакомые люди орали ему прямо в ухо. Чьи-то бесцеремонные лапищи

мгновенно ощупали его с ног до головы и, не найдя при нем ничего

предосудительного, заломили ему руки в защелкнутых за спиной наручниках и на

карачках поволокли в неприметную белую газель, стоявшую неподалеку. На все

это действо у группы захвата ушло не более полутора минут. Взревели двигатели,

и небольшая колонна из трех автомобилей, оставив за собой прильнувшие к

окнам лица любопытных обывателей и нервно взлаивающих дворовых собачонок,

выехала со двора, образованного двумя параллельно стоящими кирпичными

пятиэтажками.

Марик уже третьи сутки сидел в камере в подвале Ленинского РОВД. В

первый же день после задержания его непрерывно несколько часов допрашивали

сменявшиеся по очереди опера. «Добрых следователей» сменяли «злые», а затем

приходили опять «добрые», и так по кругу. Вопросы и тех и других не отличались

особым разнообразием: им нужно было знать, через кого покупались угнанные

машины в Москве и во Владикавказе, кто перегонял автомобили, кто занимался

перебивкой, кому они потом перепродавались и самое главное – им нужен его был

канал оформления в ГАИ. Марик на всех допросах очень умело изворачивался,

соглашаясь лишь с так удачно подкинутой ему Котом версией об их прошлогодней

совместной поездке в Москву для покупки автомобилей. Больше за три дня

операм из него ничего выжать не удалось. Наконец, на третий день ему устроили