Караваль

У Скарлетт снова заныло в груди. Она потеряла и Теллу, и Хулиана. Строго говоря, у нее даже не должно было возникнуть вопроса, кого спасать. И все же она чувствовала себя так, будто оказалась поставленной перед выбором. Похоже, ее любовь к сестре недостаточно сильна. Или Хулиан значил для нее больше, чем она сознавала. Скарлетт понимала, что придется выбрать Теллу, но не спешила высказывать своего желания вслух – а вдруг возможно спасти обоих, просто она еще не додумалась как?

Сестра или юноша, которого Скарлетт полюбила?

Хулиан умер из-за нее. Он рисковал всем ради нее, встретившись лицом к лицу с ее отцом, а затем подарив ей карманные часы незадолго до ее встречи с Легендо. Скарлетт вспомнила, как напряженно звучал его голос, когда он силился открыть ей правду. Он не обязан был оберегать ее, однако делал все от него зависящее. Также он заставил ее пережить незабываемые ощущения, и она всегда будет его за это любить.

Но Телла была не только ее сестрой, но и лучшей подругой, единственным человеком в мире, которого она должна была любить больше всего на свете, человеком, о котором ей следовало заботиться.

Приняв окончательное решение, Скарлетт повернулась к Легендо.

– Я выиграла, так что теперь вы должны исполнить мое желание.

Магистр лишь позабавленно фыркнул.

– Боюсь, что мой ответ окажется отрицательным.

– Что значит – отрицательным?

– Судя по твоему тону, я думаю, ты и сама прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – сухо ответил Легендо.

– Но ведь я победила в игре! – возразила Скарлетт. – Я разгадала ваши хитроумные подсказки и нашла сестру. Теперь вы обязаны сделать то, о чем я попрошу!

– Ты в самом деле ожидаешь, что я исполню твое желание после всего, что случилось? – Свечи ярче вспыхнули вокруг Легендо, будто и они смеялись вместе с ним.

Скарлетт сжала руки в кулаки, усилием воли сдерживая слезы, обжигающие глаза и грозящие вот-вот пролиться. То, что у нее всего одно желание, и ей приходится выбирать между двумя самими дорогими сердцу людьми, само по себе жестоко, а лишить ее и этой малости вообще немыслимо.

– Что же творится у вас в голове? – вскричала Скарлетт. – Неужели вам дела нет до того, что погибли два невинных человека?

– Если я и впрямь такой злодей, отчего ты все еще здесь? – возразил Легендо.

Он устремил на нее взгляд, который больше не поражал блеском драгоценных камней, как при первой встрече. Будь на месте магистра кто-то другой, она бы сочла его опечаленным.

Должно быть, дело в ее собственном горе, сквозь призму которого весь мир казался тусклым. И Легендо в том числе. Тогда, в туннелях, и в первые мгновения после его появления на балконе, он словно был окутан светящимся ореолом, который теперь померк. Как будто рассеивались наложенные на него чары, отчего он становился меньше похожим на себя самого. Если прежде его бледная кожа сияла, то теперь стала запыленной и мучнистой, как на потускневшем от времени изображении.

Долгие годы Скарлетт верила, что не может быть злодея хуже ее отца, и волшебника могущественнее Легендо. Но теперь магистр Караваля больше не казался ей великим чародеем, невзирая на его трюки с огнем. Возможно, он не исполняет ее желание просто потому, что это ему не по силам?

Но Скарлетт повидала достаточно чудес, чтобы понимать: сокровенные желания имеют обыкновение сбываться. Она попыталась вспомнить все истории, которые ей когда-либо рассказывали о магии. Джованна говорила, что ее подпитывает время, а собственная бабушка утверждала, что страсть. Когда Хулиан подарил Скарлетт день жизни, он использовал собственную кровь.

Кровь! Ну конечно!

В мире Караваля кровь наделена магической силой. Если одна-единственная капля способна подарить человеку день жизни, возможно, Скарлетт смогла бы воскресить Хулиана и Теллу, напитав их достаточным количеством собственной крови.

– Как мне спуститься на улицу? – спросила Скарлетт, повернувшись к Джованне, хотя и не была уверена, что та ей ответит. Девушка, однако, четко и быстро снабдила ее нужными сведениями.

Тусклый свет фонарей почти не разгонял ночную тьму, сгустившуюся в предрассветный час. Люди обступили тело Теллы – драгоценной Теллы, которую Скарлетт больше не могла назвать своей. Без улыбок, смеха, секретов и поддразниваний она представляла собой оболочку любимой сестры, но не являлась ею.

Не обращая внимания на зевак, Скарлетт опустилась на колени прямо в разлитую вокруг сестры лужу крови. Тело Донателлы было страшно покалечено. Руки и ноги вывернуты под неестественными углами, медовые кудри пропитаны красным. Скарлетт до крови прикусила палец и приложила его к посиневшим, неподвижным губам сестры.

– Телла, пей! – велела она, продолжая прижимать дрожащие пальцы ко рту сестры, но та не двигалась и не дышала. – Прошу тебя! Ты ведь сама говорила, что в жизни так много прекрасного, – шептала Скарлетт. – Ты не можешь сейчас умереть. Пожалуйста, вернись ко мне.