Караваль

Скарлетт почувствовала себя так, будто вместо предписанной правилами подсказки получила от Легендо еще один подарок. А ведь он уже преподнес ей сначала билеты на остров, затем платье… Тогда, в часовой лавке, Скарлетт не верилось, что ей оказан особый прием, но теперь на нее, вероятно, подействовал магический воздух Караваля: она начинала ощущать себя дорогой гостьей магистра. Указав, где находится ее сестра, он в очередной раз проявил заботу о ней. Мир в глазах Скарлетт на мгновение стал ярче, и она отважилась подумать, что теперь все будет хорошо.

Бросившись к лестнице, она взлетела на третий этаж, миновала одиннадцатый номер и оказалась перед заветной цифрой «5». Зеленая стеклянная ручка, приделанная к бирюзовой двери, походила на гигантский драгоценный камень. Телла обожала такие вещи, блестящие и крикливые. Просунув в замочную скважину свой ключ, Скарлетт услышала, как внутри кто-то очень громко дышит. Едва ли это могла быть ее сестра. Чувствуя, как колючая пепельно-рыжая тень замешательства ложится ей на плечи, она нагнулась и прислушалась: раздался глухой удар. Что-то тяжелое упало на пол. Затем раздался стон. Скарлетт дернула ручку:

– Телла? Ты цела?

– Скарлетт? – ответила Телла, тяжело дыша.

– Да! Сейчас войду!

– Нет! Не надо!

Еще один глухой удар.

– Телла, что происходит?

– Ничего… Не входи… и все.

– Телла, если с тобой что-то случилось…

– Ничего не случилось. Просто… я… занята.

Скарлетт задумалась: нет, что-то все-таки случилось. Донателла была словно сама не своя.

– Скарлетт! – крикнула она внезапно прорезавшимся голосом, как будто могла увидеть, что сестра взялась за ручку. – Если откроешь дверь, я с тобой разговаривать больше не стану!

Фразу Теллы эхом подхватил низкий мужской голос:

– Ты слышишь, что тебе говорят?

Разлетевшись по искривленному коридору, эти слова рикошетом ударили Скарлетт в лицо, как нежданный порыв леденящего ветра. Уходя прочь, она ощущала всевозможные ягодные оттенки собственной глупости: мысли о Телле все это время не давали ей покоя, а та о ней нисколько не тревожилась. Может, даже вовсе не вспоминала. А если и вспоминала, то уж точно не теперь – в постели с мужчиной.

Удивляться не следовало. Младшая сестра всегда была сумасбродкой, вечно искала приключений. Сейчас Скарлетт ранило не это. Относясь к Телле как к самому важному человеку на свете, она каждый раз горько разочаровывалась, видя, что та не отвечает ей столь же сильной привязанностью.

Исчезнув с острова Трисда, мать девочек, Палома, погасила все светлые лучи, какие только были в душе их отца. Его обращение с дочерьми превратилось из строгого в суровое, наказания за непослушание стали жестокими. Если бы не исчезновение Паломы, все было бы иначе. Поняв это, Скарлетт поклялась, что никогда не оставит Теллу одну. Будучи старше всего на год, не доверит заботу о ней никому из взрослых. И всегда ее защитит, – если придется, то и от нее самой. Испорченная такой опекой, младшая сестра слишком часто думала только о себе.

В конце коридора Скарлетт упала, ударившись о грубые доски. Ей стало холодно – то ли от сквозняка, то ли оттого, что Телла предпочла своей Скар какого-то молодого человека, чьего имени, возможно, даже не знала. Если старшая сестра опасалась мужчин, то младшая, напротив, стремилась к ним, выбирая худших в надежде получить любовь, которой не получила от отца.

Скарлетт подумала, не вернуться ли ей в собственную, жарко натопленную комнату, не спрятаться ли под мягкими одеялами. Но и тепло всех печей мира не соблазнило бы ее настолько, чтобы она согласилась лечь в одну постель с Хулианом. Можно было спуститься в холл и попросить у хозяйки отдельную комнату, однако Скарлетт чувствовала, что это неразумно: ведь, уговаривая ее впустить своего спутника, она сама сказала, будто они вот-вот поженятся. Глупый Хулиан! «Глупый, глупый, глупый…» – вертелось у нее в голове, пока веки не отяжелели.

* * *

– Сударыня! – произнес кто-то и теплой ладонью тронул Скарлетт за плечо.

Она, вздрогнув, прижала руки к груди. Глаза распахнулись и тут же зажмурились снова. Разбудивший ее держал фонарь, и хоть молодой человек стоял не слишком близко, Скарлетт почувствовала, как тепло лижет ей щеку.

– По-моему, она пьяна, – сказала какая-то женщина.

– Я не пьяна.

Скарлетт снова открыла глаза. Молодой человек с фонарем показался ей несколькими годами старше Хулиана. В отличие от ее спутника, неотесанного моряка, незнакомец весь блестел, от носков начищенных туфель до гладко зачесанных волос. Он был привлекателен и, судя по всему, знал это. Наверняка Телла сначала бы назвала незнакомца, одетого в безукоризненный черный костюм, лощеным болваном, но затем, увидев татуировки на его руках, непременно постаралась бы, чтобы он обратил на нее внимание. Загадочные символы, скорбная маска, губы, изогнутые в соблазнительной улыбке, когтистые лапы птиц, черные розы – эти причудливо-чувственные чернильные рисунки резко противоречили гладкой элегантности одежды и прически молодого человека и потому заинтересовали Скарлетт больше, чем следовало.