Караваль

– Меня по ошибке поселили в комнату, которая уже занята, – пояснила она. – Я шла к хозяйке, чтобы попросить другую спальню, но…

– Внезапно заснули прямо в коридоре? – спросила молодая женщина, решившая, будто Скарлетт пьяна.

Незнакомка стояла далеко от фонаря, а коридор освещался слабо, так что хорошенько разглядеть ее лицо было нельзя. Воображению Скарлетт оно представилось хмурым и непривлекательным.

– Все довольно сложно, – неуверенно ответила она.

Пускай эти люди и не знали Теллу, но Скарлетт не хотелось срамить ее перед ними. Она считала себя обязанной защищать сестру. А что незнакомцы подумают о самой Скарлетт, было не столь уж важно, хотя молодой человек с татуировками так и притягивал к себе взгляд. Этот профиль привел бы в восторг художника или скульптора: полные губы, волевой подбородок, черные, как угли, глаза, густые брови.

То, что именно такой молодой человек нашел Скарлетт лежащей на полу в темном коридоре, должно было ее смутить, но выражение его лица показалось ей скорее сочувственным, нежели хищным.

– Вы не обязаны ничего нам объяснять, – сказал он. – Раз вы спите здесь, у вас наверняка есть на то веские причины, но, думаю, в постели вам все-таки будет лучше. Я живу в номере одиннадцатом. Вы можете поспать там.

По тому, как это было сказано, Скарлетт заключила, что загадочный молодой человек (в отличие от другого ее знакомого) не собирается оставаться с нею на ночь в одной комнате. Однако она уже привыкла подозревать кругом скрытую опасность и потому заколебалась. Еще раз изучив незнакомца в свете лампы, девушка остановила взгляд на розе, которая чернела у него на руке. Ей почему-то подумалось, будто обворожительно-элегантные и немного печальные линии этого рисунка в какой-то мере определяют душу юноши. И если обворожительная элегантность немного пугала (Скарлетт знала, как часто внешний лоск оказывается лишь маской), то печаль вызывала симпатию.

– А вы сам где будете спать?

– В комнате сестры. – Он кивком указал на молодую женщину, стоявшую рядом. – Там есть вторая кровать, которая ей не нужна.

– Очень даже нужна! – отрезала девушка.

По-прежнему не видя как следует ее лица, Скарлетт могла поклясться, что оно выражало отвращение.

– Не будь грубой, – сказал молодой человек и, повернувшись к Скарлетт, упредил возможные возражения: – Я настаиваю. Если моя матушка узнает, что я позволил продрогшей юной даме спать на полу, она лишит меня наследства и будет права. – Он вытянул татуированную руку, чтобы помочь Скарлетт подняться. – Меня, кстати, зовут Данте, а это моя сестра Валентина.

– Скарлетт. Спасибо, вы очень добры, – осторожно произнесла она, удивленная тем, что у нее ничего не просят взамен.

– О, не хвалите меня слишком щедро. – Данте на секунду задержал руку Скарлетт в своей, и его взгляд скользнул ниже ее шеи. Она почувствовала, что краснеет, но молодой человек тут же поднял глаза. – Я заметил вас, когда был в таверне. Кажется, вы приехали не одна?

– Я… – Скарлетт задумалась.

Она понимала, к чему Данте клонит, но не знала, связано ли его любопытство с желанием победить в игре, или же он искренне интересуется ею. Как бы то ни было, под этим долгим взглядом ее замерзшее тело согревалось, и она могла предположить, что Хулиан, встретив в коридоре миловидную девушку, не стал бы говорить, будто приехал сюда с невестой.

– Если вы свободны, то не согласитесь ли отужинать со мной, когда наступят сумерки? – спросил Данте.

Валентина издала недовольный стон.

– Прекрати! Пожалуйста, не обращайте внимания на мою сестру. Она сегодня выпила лишнего и потому сделалась еще менее приятной в обращении, чем обыкновенно. Обещаю вам, что за ужином, если вы согласитесь прийти, ее не будет.

Скарлетт всегда хотелось, чтобы мужчина смотрел на нее так, как теперь смотрел Данте. В его взгляде читались не только влечение, но и забота, желание защитить. Казалось, он не мог оторвать от Скарлетт глаз.

«Граф будет смотреть на меня так же», – сказала она сама себе. Кроме Хулиана, мнимого жениха, у нее ведь был еще и настоящий жених. Потому ей следовало соблюдать осторожность.

– Мне жаль, но я… я не могу. Я… Видите ли…

– Все нормально. Вы не должны ничего объяснять, – быстро сказал Данте и улыбнулся – широко, но как будто не совсем искренне.

Молча подведя Скарлетт к номеру одиннадцать, он протянул ей ключ из оникса. Оба неловко замешкались перед узкой стрельчатой дверью. Скарлетт заподозрила, что, несмотря на данное слово, Данте все же попытается войти в спальню вместе с нею. Но он лишь подождал, пока гостья управится с замком, и прошептал:

– Приятных снов.

Скарлетт хотела было ответить, но, перешагнув порог, онемела. Над невысоким шкафом висело зеркало, освещенное масляной лампой, и даже в полутьме девушка отчетливо увидела свое отражение: темные волосы падали на плечи, едва прикрытые прозрачными белыми оборками. Скарлетт ахнула. Коварное платье снова изменило облик, на сей раз превратившись в кружевное нечто, совершенно непригодное для ношения на публике и бесед с незнакомыми мужчинами.