Караваль

Скарлетт охватило чувство, похожее на липкую грязь. До сих пор она полагала, будто нет ничего страшнее, чем видеть страдания Теллы. Теперь же перед ней открылся новый океан ужаса.

– Отец, пожалуйста! – Она вся затряслась, когда лезвие коснулось лица Хулиана. – Обещаю, что никогда больше вас не ослушаюсь!

– Это никчемное обещание я уже слышал. Надеюсь, что теперь ты его сдержишь, – ответил губернатор Дранья и, облизнув губы, шевельнул запястьем.

– Нет!

Граф, не снимая перчатки, зажал Скарлетт рот, подавляя вопль, который рвался из ее груди, пока острие ножа ползло по прекрасному лицу Хулиана – через всю щеку до самого глаза. Он, не позволив себе вскрикнуть, шумно глотнул воздух, а Скарлетт стремилась к нему, но сил у нее не было. Кроме того, она уже выказала свои чувства более явно, чем следовало, и Хулиан за это поплатился. Теперь она боялась навредить ему еще сильнее.

«Сейчас он ответит, – подумалось ей. – Выхватит нож и убежит. У него ведь такие красивые сильные мускулы! Даже сейчас, раненный, он наверняка одолеет отца».

Но Хулиан, юноша, некогда казавшийся себялюбцем, теперь, по-видимому, вознамерился сдержать свое слово, оставаясь подле Скарлетт, как бы бесполезно это ни было. Ее сердце разрывалось, а он стоял, точно статуя.

– Пожалуй, довольно, – решил губернатор Дранья.

– Вот что я вам скажу, – Хулиан повернулся к графу с улыбкой на окровавленном лице, – того, кто пытается изуродовать соперника, чтобы удержать женщину подле себя, можно лишь пожалеть.

Губернатор снова поднял нож:

– Нет, похоже, ему следует добавить.

Скарлетт попыталась вырваться из объятий графа, но его руки врезались в ее тело, как веревки.

– Так ты сделаешь только хуже, – прошипел он, а затем, уже громче, добавил тоном, в котором прозвучала фальшивая скука: – Не думаю, чтобы более суровые меры были необходимы. Этот человек лишь пытается вывести нас из себя. – Граф усмехнулся так, будто замечание Хулиана нисколько его не задело, но Скарлетт почувствовала, что сердце его забилось быстрее, а дыхание сделалось горячим. – И ради всего святого, пусть приложит к ране платок, пока все вокруг не перепачкал!

Губернатор швырнул Хулиану кусок материи, который оказался слишком мал, чтобы впитать кровь. Красные капли еще падали на пол, когда все четверо угрюмо двинулись в путь. До самого возвращения в гостиницу Скарлетт обдумывала план бегства. Хулиан, несмотря на рану, сохранил достаточно сил и мог дать своим обидчикам отпор или хотя бы убежать. Но он молча шел рядом с губернатором, а д’Арси сжимал безвольную руку Скарлетт в своей.

– Все будет хорошо, – прошептал граф.

«Что же творится в его голове, – мысленно спросила себя Скарлетт, – если он может так думать?» Ей даже почти захотелось снова наткнуться на мертвое тело – это дало бы им с Хулианом возможность убежать. Собственная мысль показалась ей ужасающе уродливой, однако желание вырваться любой ценой не ослабло.

Когда они вышли из туннеля через камин в комнате Теллы и граф принялся отряхивать свой сюртук, Скарлетт в очередной раз подумала о бегстве. Но оно было бы обречено на неудачу. Отец, явно не собираясь выпускать Хулиана, смотрел на него, как мальчишка смотрит на куклу сестры, прежде чем выдрать ей волосы или вовсе оторвать голову.

– Если не будешь делать глупостей, я отпущу его завтра вечером, – пообещал губернатор Дранья, взяв Хулиана за плечи.

– Но, отец, ему же нужен врач! – воскликнула Скарлетт, взглянув на платок, с которого все еще капала кровь.

– Не беспокойся обо мне, Малиновая.

Очевидно, Хулиан не догадывался о том, насколько печально все может закончиться. Скарлетт предприняла последнюю попытку. Ее собственное положение уже казалось безвыходным, но Хулиана, пожалуй, еще возможно было спасти. А он, в свою очередь, мог спасти Теллу.

– Прошу вас, отец! Я сделаю все, что ни пожелаете, только отпустите его!

Губернатор Дранья осклабился. Дочь произнесла именно те слова, которые ему хотелось услышать.

– Я уже сказал, что отпущу этого типа, но он сам, как видно, не желает с нами расставаться. – Губернатор сжал плечо пленника. – Верно, юноша?

Скарлетт попыталась заглянуть Хулиану в глаза, безмолвно прося его бежать. Но он сделался еще упрямее прежнего. Как бы Скарлетт хотелось, чтобы он снова стал тем беспечным моряком, который встретился ей на Трисде! Его теперешняя самоотверженность была абсолютно бесполезной, если только он не желал себе смерти.

– Мне некуда спешить, – сказал Хулиан. – Намереваетесь ли вы подняться наверх, или же нам всем предстоит спать прямо здесь?