Караваль

– О нет, спать вместе мы не будем. Во всяком случае, не все, – ответил губернатор Дранья и подмигнул, отчего Скарлетт задрожала. Он взглянул на дочь так, словно бы собирался преподнести ей подарок, но Скарлетт прекрасно знала, что отцовские подарки приятными не бывают. – Наши с графом апартаменты тесноваты для четверых. Поэтому моряк останется здесь, со мной, а ты, Скарлетт, – губернатор говорил, смакуя каждый слог, – проведешь ночь у себя в комнате вместе с графом. Твой жених выложил за тебя кругленькую сумму, и совсем скоро вы обвенчаетесь. Не вижу причин, которые помешали бы ему насладиться покупкой уже сейчас.

Произнеся последние слова, губернатор скривил губы в улыбке. Скарлетт охватил ужас. Все оказалось еще хуже, чем она себе представляла. Ее продали, точно овцу, определив ей цену, больше которой она не стоила.

– Отец, прошу вас, мы же еще не женаты! Это грех…

– Верно, – оборвал ее губернатор. – Но наша семья никогда не отличалась благонравием. Потому не жалуйся, если не хочешь и дальше смотреть, как твой друг проливает кровь. – Он погладил Хулиана по здоровой щеке.

Тот не поморщился, но выражение его лица уже не было таким непроницаемым, как в подземелье. Весь он словно напрягся. Его горящие глаза ловили взгляд Скарлетт, молчаливо пытаясь ей что-то сказать, вот только что именно, она не понимала. Девушка чувствовала лишь близость графа д’Арси, чьи руки так же стремились заполучить ее тело, как руки губернатора – причинить Хулиану новую боль.

– Я больше не стану наносить ему увечий. Можешь считать это моим свадебным подарком. Но если скажешь хоть одно слово, кроме «да», моей щедрости придет конец.

– Нет! Вы к нему не притронетесь! Я и шагу отсюда не ступлю, пока вы его не отпустите! – произнесла Скарлетт, обращаясь к отцу, а затем повернулась к д’Арси.

Все это было графу как будто не по нраву. Безупречный лоб пересекли полосы морщин. Но он лишь стоял, бездействуя, и от одного вида этого красавца в алом галстуке и серебристых ботинках Скарлетт стало дурно. Телла была права, когда сказала: «Ты думаешь, что, выйдя замуж, будешь в безопасности. Но вдруг твой граф окажется таким же, как отец, или еще хуже?»

Даже если граф д’Арси не превосходил их отца жестокостью, в тот момент он казался Скарлетт не менее гнусным. Теперь он держал ее руку в своей не мягко, как в шляпно-галантерейной лавке, а твердо, уверенно. Этот мужчина вовсе не был слабым и, если бы пожелал, мог бы остановить губернатора. Помолчав, Скарлетт посмотрела графу в глаза, силясь найти в них хоть что-то от молодого аристократа, писавшего ей нежные письма.

– Если вы это допустите, – сказала она, – если попытаетесь покорить меня под угрозой такого наказания, я никогда не стану вас уважать и подчиняться вам. Но если вы его отпустите, проявив хоть каплю того благородства, какое изображали в своих посланиях, то получите в моем лице хорошую жену, за которую заплатили. – Вспомнив слова, сказанные Хулианом в подземном коридоре, она прибавила: – Неужели вам действительно нужно, чтобы девушка легла с вами в постель только потому, что иначе пострадает другой мужчина?

Граф вспыхнул. Чувствуя, как сердце ее бьется все быстрее и быстрее, Скарлетт следила за тенями, мелькавшими на лице жениха. Стыд. Обида. Задетое тщеславие.

– Отпустите его, – проскрипел он. – Можете считать, что условия сделки выполнены.

– Но…

– Спорить я не намерен. – В прежде элегантно-благозвучном голосе графа зазвучали грубые ноты.

Губернатору, очевидно, было жаль лишаться игрушки, с которой он не успел наиграться вдоволь. Однако, к удивлению Скарлетт, отец выпустил Хулиана и без лишних слов толкнул его к двери:

– Ты слышал. Иди.

Хулиан с мольбой посмотрел на Скарлетт:

– Малиновая, не делай этого ради меня. Не отдавай себя ему. Мне все равно, что со мной будет.

– Зато мне не все равно. – Скарлетт захотелось в последний раз увидеть его прекрасное лицо. Показать, что он для нее уже не лжец и не мерзавец, а совсем даже наоборот. Но она не посмела взглянуть ему в глаза. – Теперь, прошу тебя, уходи, пока не стало хуже.

30

Кривые коридоры «Стеклянной змеи» на этот раз оказались как будто короче прежнего. Новобрачные уже поднялись на четвертый этаж и стояли прямо перед дверью спальни, а план, созревший в голове невесты, был так ненадежен!

Прежде чем просунуть в замочную скважину переданный ему стеклянный ключ, граф повернулся к Скарлетт:

– Знай: я хотел, чтобы все было по-другому. Там, под землей, все вышло не по моей воле. – Он посмотрел ей в глаза гораздо нежнее, чем в шляпной лавке. На секунду Скарлетт смогла заглянуть под маску лощеной наружности, которую он носил, как парадный сюртук, и увидела, что в глубине души граф загнан в ловушку, как и она сама. – Эта свадьба очень важна для меня. От мысли, что потерял тебя, я едва не сошел с ума и, когда мы спустились в тот подземный коридор, уже не мог рассуждать здраво. Но после того, как мы поженимся, все будет по-другому. Я сделаю тебя счастливой. Даю слово.