Караван выходит на дорогу

Алькей Маргулан приводит очень ценные сведения о потомственной усадьбе Шон-би: «Найденные у зимовки знаменитого Шон-би при раскопках драгоценные ювелирные женские украшения, головные уборы, мужская и женская одежда из дорогих материалов, с очень красивой отделкой дорогими мехами и драгоценными камнями говорят о том, что они имели возможность жить в мировом цивилизованном контексте». Естественно, что варварское уничтожение материальной и духовной культуры казахского народа, стремительно обнищавшего морально и материально, не означает, что этот особый мир исчез бесследно. Эту усадьбу в свое время посещал первый казахский ученый востоковед с мировым именем Шокан Валиханов, встретившись с Шон-би, правителем современно образованным, каким сам Шокан мечтал стать для просвещения своего народа.

Советская власть сделала все, чтобы полностью стереть память об этих фактах через репрессии; выследив правнука Шон-би Абдукарима, спрятавшегося в зарослях камыша на берегу Сарысу, работники ГПУ схватили мальчика и расстреляли его на том же месте без суда и следствия. Так был разгромлен очаг цивилизации, уцелевшие наследники родового гнезда Шон-би разбежались кто куда. Одним из них был Карибай, но потомка легендарных батыров Серкебая и Беккожи не удалось сломить как личность. Он был в том возрасте, бесстрашный дух которого некогда воспевал Мади: «Жігіттік кк семсерді жзі емес пе» – «Жигит подобен остроте самой отточенной сабли». Карибай всегда поступал по велению сердца, ведь в его жилах текла кровь его предков батыров, отважно защищая их славные имена во имя справедливости. В начале 1930-х годов в самый разгар драматических событий Карибай оказался на берегу реки Сарысу примерно, в 100 километрах от родного края, но в другой волости, где обитали представители рода Тама, больше века проживавших в этой местности и давно уже породнившихся с родом Тока. Зять Омарали Карибай здесь не считался чужим для рода Тама. Дальнейшая судьба Омарали и Карибая сложилась для обоих одиноково: вместе они пережили Голодомор и репрессии, помогли своим сородичам предотвратить многие беды своими благородными действиями.

В 2004 году Болат Абдыкаримов, старший брат сенатора Оралбая Абдыкаримова, на праздновании 110-летнего юбилея Сакена Сейфуллина сказал Бакыт Карибаевой, что род батыра Серкебая может иссякнуть потому, что его нынешние потомки не достойны его славного имени. Батыр Серкебай, предок Карибая, отличился как отважный защитник своего народа в самое смутное время XVIII века, когда перед всем казахским народом нависла угроза полного исчезновения. Этот период в истории известен как «актабан шубырынды», когда вынужденные покинуть свои дома беженцы переполняли степные дороги, ища приют у чужеземцев. В тот критический момент, сплотившись вокруг Аблай-хана, истинные казахские патриоты объединились и прогнали джунгар с родной земли. Вот почему по сей день к Серкебай-батыру сохранилась горячая любовь народа.

Карибай никогда не рассказывал о своих славных предках, не восхищался их подвигами. Но вся его натура, все лучшее качества его личности характеризуют его как истинного наследника их родового очага. Не зря Карибай так долго живет в памяти своих современников, с которыми прожил всю свою жизнь. Прежде всего благодаря своему бесстрашному сердцу, будто принявшему эстафету от самого Серкебая. По словам очевидцев, Карибай был настоящим батыром, его сверстник Тажыгул даже о престарелом Карибае говорил: «Сабазым-ай! дайдан да орыпайды-ау», («Самого бога он не боится»), восхищаясь мужеством Карибая. До конца преданный Карибаю Тажыгул посещал его в последний раз в больнице, специально приехав в город и заказав для него снохе Журсин пельмени с бульоном. Вернувшись из больницы, он восхищенно делился своими впечатлениями: «О, мой неповторимый Карибай, даже в таком состоянии как он красиво, аккуратно ел пельмени, совсем как князь. Ни одного пельменя не уронил, не запачкался, ел с закрытым ртом. Мы бы уже запачкали весь дастархан». Когда Карибай слег по болезни, его тесть Омарали приободрил свою дочь Гульбарам словами: «Карибай – это же лежащий тигр».

Когда уже подступила смерть, сидевший у изголовья мулла, приехавший специально издалека, решил подстричь усы и бороду умирающему, но Карибай вдруг высунул руку из-под одеяла и показал мулле свой крепко сжатый кулак, демонстрируя свой батырский характер. Мулла, качая головой, убрал ножницы в сторону, незаметно улыбнулся и сделал несколько поклонов по пояс перед Карибаем, жестами пояснив, что больше не будет трогать его бороду. Тогда только Карибай, как обычно, закрыл глаза и погрузился в свое прежнее умиротворенное состояние.