Караванные города

Может быть, когда-нибудь в руинах Пальмиры будут найдены документы не менее важные, чем завещание Птолемея VII (Эвергета II), текст которого недавно найден в Кирене, и завещание Аттала III Пергамского, которое мы знаем по надписи из Пергама, подтверждающие триумф римской дипломатии. Под этим я имею в виду документы, сделавшие Пальмиру нейтральной по отношению к двум враждующим державам и приведшие к началу ее великолепного развития как большого караванного города. Вряд ли документы эти имели форму какого-то конкретного договора между Парфией и Римом. Можно предполагать, что это было, с одной стороны, письмо от Августа своему сирийскому легату, а с другой — от парфянского царя своему месопотамскому сатрапу, и в них могли быть выработаны некоторые условия соглашения между Римом и Пальмирой и между Парфией и Пальмирой. Какова бы ни была форма этой переписки, ее смысл вряд ли может вызвать сомнения, так как в результате Пальмира сделалась нейтральным полунезависимым городом, где обменивались товарами две формально враждебные друг другу державы — Парфия и Рим. Для того чтобы процветала торговля, обе державы, несомненно, гарантировали Пальмире свободу и безопасность, и вполне вероятно, что они обе обязались охранять ее границы и защищать город, согласясь в то же самое время признать ту форму правления, которую они же в Пальмире и установили.

Это взаимопонимание повлекло за собой удивительно быстрое превращение Пальмиры в один из богатейших, роскошнейших и изящнейших городов в Сирии. Можно даже вообразить, что, она, как по мановению волшебной палочки, выросла из песков пустыни — так быстро изменился старый и, вероятно, небольшой и скромный храм деревни Тадмор. Уже в эпоху Августа и Тиберия он был одним из самых впечатляющих святилищ Сирии, которое по своему великолепию могло соперничать с любым из существовавших тогда храмовых комплексов в этой провинции.

Караванная дорога, шедшая через Тадмор, превратилась в Пальмире в одну из самых грандиозных улиц городов римской Сирии. Ее окаймляли сотни колонн, ее разделяли тетрапилы, ее пересекали улицы, на нее выходили балконы. Земля, расположенная недалеко от источника, где останавливались караваны, была отвоевана у пустыни, застроена грандиозными зданиями и стала деловым центром, где развивались торговая и политическая жизнь города. В это же время появились первые памятники умершим, наиболее древние надписи на гробницах в Пальмире датируются 9 г. до н. э. Именно тогда купцы Пальмиры, используя не очень богатые водой серные источники окрестностей, перебросили в быстро растущий город все подземные скопления воды в пустыне, встречавшиеся на расстоянии многих миль вокруг.

Что случилось с Дурой в это время? Мы знаем, что до захвата римлянами города в 164 г. н. э. Дура оставалась парфянской крепостью, в которой стоял сильный парфянский гарнизон и правил парфянский генерал-губернатор, который контролировал всю жизнь города. Поэтому, несмотря на то, что население Дуры оставалось македонским и продолжало говорить по-гречески, оно становилось все более и более иранским, таким же иранским, как население Пантикапея (Керчи) на юге России в это же самое время. Вместе с тем жители Дуры, конечно, семитизировались, так как большинство женщин имели семитское происхождение. Однако культура города оставалась греческой с легкой примесью иранской, а не греко-семитской.

Время парфянского владычества было периодом величайшего расцвета Дуры. Я уже говорил о том, что по происхождению Дура некоторое время была селевкидской, а позже парфянской пограничной крепостью; этот факт виден в ее военных укреплениях, ее мощных стенах и ее цитадели. С основанием Пальмиры Дура из небольшой крепости превратилась в отправной пункт главной караванной дороги со стороны Евфрата в Пальмиру. Беглый взгляд, брошенный на карту, покажет, что Дура — ближайшая переправа через Евфрат, и если вдобавок к этому она была, а у нас есть все основания предполагать, что была, самой северной крепостью на Евфрате, принадлежавшей Парфии, то естественно, что большинство караванов из Пальмиры в Месопотамию и Иран парфяне отправляли через Дуру, там же они принимали их на обратном пути в Пальмиру. Гарнизон Дуры обеспечивал безопасность на дорогах, ведущих на запад, юг и восток через Евфрат, и один только этот факт был достаточен для того, чтобы караванные купцы направлялись через Дуру и даже останавливались в ней на более или менее долгое время.

Результатом стало обогащение Дуры. Ее македонские землевладельцы превратились в левантийских купцов, снабжавших караваны вином, маслом, хлебом, овощами, вьючными животными, всем другим необходимым и т. д. и взимавших со всех караванов, останавливавшихся в Дуре или пользовавшихся ею, разнообразные налоги. Эти налоги отличались от основных таможенных пошлин, и вероятно, их взимали парфяне. Изучение руин показывает, что в I в. н. э. Дура являлась большим и богатым городом. Все ее лучшие и наиболее богатые религиозные сооружения относятся к этому времени.