Кари Мора

Алехандро уселся в кресло, протянул руку через стол Кларку.

– Дон Эрнесто мне льстит. Я просто люблю поесть, а некоторые думают, что я какая-то там звезда.

Дон Эрнесто налил ему вина.

– Прополощите свои вкусовые сосочки, друг мой. Для начала отведайте улиток с южного побережья Прованса, французских.

Подвинул критику зеленое блюдо.

Алехандро профессионально погонял одну штучку во рту. Отпил немного вина, восторженно закивал.

Потом дон Эрнесто предложил ему экземпляр собственного производства.

– А вот эти из Бретани, тоже из Франции.

Алехандро выковырял улитку из раковины и принялся жевать. Все жевал и жевал.

– На вкус похоже, дон Эрнесто, но у второго образца несколько более… вязкая консистенция, да и аромат гораздо более ярко выражен.

Гомес, у которого вдруг зачесалось в носу, громко чихнул, едва успев прикрыть физиономию широким концом галстука.

– Вы бы такие купили? – спросил дон Эрнесто.

– Вообще-то я предпочел бы улиток из первой партии, но при отсутствии таковых… Да, купил бы. Мне кажется, что улитки из второй партии промыты в хлорированной воде – ощущается некоторое послевкусие. Судя по всему, в обычной водопроводной. Как раз из-за хлорки я и предпочитаю ее не пить. Можете обратить на это внимание своих поставщиков из Бретани.

– Консистенция показалась вам более нежной – можем ли мы применить термин «обволакивающая», который применяют ваши коллеги-сомелье по отношению к винам?

– Вне всяких сомнений, – кивнул Алехандро. – Нежная обволакивающая консистенция, ярко выраженные вкус и аромат.

– Я уже думал на эту тему, – вмешался Кларк. – Все это можно разместить на фальцованных буклетах, в магазинах на полки ставить. Со слоганом вроде «C’est si bon[102] – язык проглотит он!». С прицелом на домохозяек.

– Мистер Кларк, Алехандро, налейте себе по стаканчику на дорожку и спускайтесь – встретимся внизу.

Гомес тоже налил себе винца.

– Тут-то вкус понасыщенней будет! – заметил он с довольным видом.

Валдес отпер дверь, ведущую в цех, и опять запер ее, когда в нее вышли дон Эрнесто с Гомесом.

Дон Эрнесто наклонился к уху телохранителя:

– В Гонаиве мне понадобится перегрузить кое-что тяжелое. Где-то восемьсот кило. Снять с судна и перекинуть на грузовик. Потом перевезешь это в Кап-Аитьен и погрузишь на самолет. В аэропорту надо приготовить автопогрузчик.

– Самолет большой?

Дон Эрнесто кивнул:

– Ди-Си-шестой-А[103].

– А грузовой люк у него с подъемником?

– Да.

– Грузовой поддон есть или надо искать?

– Уже есть в самолете. Основной груз – посудомоечные машины и холодильники, и остается просвет как раз мой товар всунуть. Важно, чтобы его поставили ровно туда, куда намечено, из-за развесовки. Хотя не исключено, что перегружать будем не на самолет, а на другое судно – смотря по обстоятельствам.

– En su servicio[104], дон Эрнесто. А документы?

– С таможней я сам разберусь.

По всей задней стороне цеха тянулся конвейер, похожий на линию для обработки кур. Только ехали по нему не куры, а мертвые крысы со свисающими с ленты хвостами. Среди крыс каким-то образом затесался один-единственный опоссум. Работавшие на конвейере женщины ловко обдирали тушки и срезали филе. В конце линии щелкала ручная штамповочная машина, вся в каких-то старомодных виньетках и хромированных нашлепках – каждый кусок филе она превращала в трех улиток, по форме не отличимых от настоящих.

– Двадцать тысяч евро за эту машину отдал в Париже, – бросил на ходу дон Эрнесто. – На ней шлепают улиток еще со времен Эскофье[105]. Насадка для штамповки кошачьего мяса прилагалась бесплатно. Некоторые считают, что по всем показателям кошатина даже ближе к настоящим улиткам, чем все эти органические грызуны.

Подхватив планшет с зажимом, дон Эрнесто быстро пробежал по нему глазами.

Гомес пропел на мотив джингла из рекламы консервированного супа:

– Кошки и котята, ням-ням-ням!

Когда они вышли из здания, Гомес вытащил из машины черный фрак и траурную нарукавную повязку.

– Лучше прямо здесь наденьте, в салоне несподручно.

Оставив «Линкольн» возле консервного завода, они пересели в бронированный внедорожник с Паоло за рулем и направились на похороны Хесуса Вильярреала.

* * *

В машине дон Эрнесто ответил на два защищенных телефонных звонка. Один из них был от Пако из Медельина. После стрельбы на Майами-ривер на самолет до Колумбии сел один только Пако, который летел домой в компании трех пустых кресел.

Убит ли Ганс-Петер Шнайдер? Пако точно не знал. Видел лишь трупы двух его подельников и еще двух каких-то кентов – похоже, из экипажа сухогруза.

Закончив разговор, в ходе которого ни разу не повысил голос, дон Эрнесто отвернулся к окну машины и некоторое время угрюмо молчал. Эх, Кэнди, Кэнди… Сразу припомнился остров Сан-Андрес, на котором они с Кэнди, тяжело дыша, предавались плотским утехам в одном уютном отельчике…

* * *

Дон Эрнесто, приехавший на кладбище за полчаса до начала церемонии, следил из-за наглухо тонированных стекол внедорожника за прибытием похоронной процессии. Развернул записку, которую передала ему вдова Хесуса Вильярреала, еще раз перечитал: