Карибские дневники Аарона Томаса, 1798 - 1799

— О, нет, будьте уверены, вы видели, как я слегка запнулся, когда выходил из каюты, но эта вина ленивого дежурного, он никогда не убирается на корме. Я натолкнулся на паутинку, которую сплел паук из-за лени дежурного.

Капитан ругался на оружейных дел мастера за то, что тот не починил ему мельничку для кофе. Он не смог вчера выпить кофе, поскольку ручка мельнички сломалась. Оружейных дел мастер оправдывался тем, что у него нет железа. Сегодня капитан приказал отдать оружейнику ручку от своей сковороды для починки мельнички.

Тилдерсли отправился на свою поденную работу (11 августа 1798 года), которая оказалась той же, что и у мистера Тэйлора, помощника мастера. Провел за это двенадцать часов на топе мачты.

Когда капитан Хатт ухаживал за кем-то и ему надо было написать любовное письмо, он всегда ел зажаренного голубя перед сочинением своего послания.

Всегда пью пунш, заваренный в моем серебряном чайнике и т.д.

Негры в Вест-Индии говорят, что лучшее лекарство от язв на ногах — бархатные яйца огромного паука, известного как тарантул, приложенные к ране.

Мой брат (в заключении, У.[1]) говорит, что всякий человек имеет такое же право говорить грубости, как и делать их. Такое же право оскорбить другого, как и ударить его.

И я слышал, что такое мнение лорд Мэнсфилд высказывал на суде Королевской Скамьи в 1783 году. Вопрошаю, что на это скажут морские и сухопутные офицеры, которые никогда не говорят вежливо со своими подчиненными, после того, как схватят их в свои когти, если опустить время битвы.

Мистер Браун, президент Невиса, говорит, что его радуют три вещи до завтрака: ему нужно хорошенько облегчиться, хорошенько покувыркаться в постели с негритянкой и принять после этого хорошую ванну.

[1] УУ

Копия письма Уильяму Дугласу от его матери, декабрь 1797 года

Лондон, 7 декабря 1797 года

.

Дорогое дитя!

Пишу тебе со всей любовью и благословением, надеюсь, что эти строки застанут тебя в добром здравии, в таком же, когда ты писал мне в последний раз 10 апреля, и сие принесет мне и твоим друзьям великое облегчение. Мое дорогое дитя, я должна сказать, что твой бедный отец покинул этот мир год назад, и я стараюсь держаться, как могу, радуясь крепкому здоровью, спасибо Господу за него. Любимое дитя, я ничего не знаю о твоей сестре, но я верю в Божью милость, что он вернет ко мне и ее, и тебя.

Твои рассказы об опасностях, которым ты подвергаешься, приводят меня в величайший ужас и будоражат все мои чувства до такой степени, что, когда со мной случаются подобные настроения и, как часто бывает, они продолжаются разные промежутки времени, я почти цепенею от страха за тебя, но надеюсь, что Господь позволит тебе преодолеть все опасности, которым ты подвергаешься, и вернет тебя целым домой, к твоей страдающей матери.

До сих пор не слышно ни о каких признаках скорого заключения мира, и мне кажется, ты должен служить до тех пор, пока твой корабль на плаву или же не отозван домой, поскольку сейчас много разговоров о нападении на Англию французов. Ради Бога, мое дорогое дитя, пусть ничто не мешает твоей ежедневной молитве Богу, чтобы Он уберег тебя от всех бед, которые могут с тобой случиться здесь, и особенно в сражениях. Ради твоей безопасности и сохранности твоей жизни я поручаю тебя небу и возношу молитвы, и это единственное страстное желание твоей горячо любящей матери, Элизабет Дуглас.

NB: Твои дядя и тетя Тринг чувствуют себя хорошо, они посылают тебе свою любовь, и очень удивляются, и расстраиваются тому, что ты никогда не упоминаешь о них в своих письмах. Когда ты снова будешь писать, отправь письмо по адресу: Хэм Ярд, Уиндмилл стрит, Сен-Джеймс, Уильяму Трингу.

Уильяму Дугласу с фрегата «Чайка», в Вест-Индию.

Примечание: Дуглас был со мной, когда получил это письмо с вестью о смерти своего отца. На следующий же день он напился так, как только мог напиться юноша. Этому он научился на борту военного корабля. Что он и тысячи ему подобных будут делать, когда война закончится? Сейчас ему семнадцать. Он вырос среди мясников на Клэр-Маркет, но, когда началась война, сбежал от отца и матери и поступил служить на Энтерпрайз, который ушел с лондонской пристани Тауэр Стэйрз.

Июль 1798 (продолжение)

25 Июля 1798

В течении сегодняшнего дня ко мне пришли трое занять денег в надежде на награду за «La Invariable». Я одолжил Кристоферу Дэниэлу всего лишь один доллар.

Я слышал, как капитаны с военных кораблей хвастались на берегу, что провизия, выделяемая морякам, гораздо больше, чем они могут съесть. Вчера Линн, оружейных дел мастер, умолял меня дать ему что-нибудь поесть. Сегодня ко мне пришел мой старый слуга Д. и пожаловался, что он весь день тяжело работал на лодках, а теперь ему нечего есть, поэтому он желал бы получить хоть чего-нибудь съедобного к своим галетам.