Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия

Практически с самого начала Маркс пессимистично оценивал успехи Коммуны. По словам австрийского социалиста Обервиндера, «спустя два дня после начала восстания Маркс написал в Вену, что шансов на успех нет» [105]. Он писал Либкнехту 6 апреля: «Похоже, парижане сдаются. И это их вина, происходящая из того, что они слишком порядочны» [106]. Не желая начинать гражданскую войну и не торопясь с избранием и организацией Коммуны, они, по его мнению, позволили Тьеру вернуть инициативу и сконцентрировать свои силы. Через несколько дней Маркс выразил Кугельману свое восхищение смелостью коммунаров: «Какую стойкость, какую историческую инициативу и какое самопожертвование проявляют эти парижане! После шести месяцев голода и разорения, вызванных скорее внутренним предательством, чем внешними врагами, они поднимают восстание под прусскими штыками, как будто между Францией и Германией никогда не было войны, как будто враг не стоит у ворот. История не знает иных примеров такого великолепия!» [107] Но он повторил свое мнение, что им следовало немедленно идти на Версаль и что Центральный комитет Национальной гвардии слишком рано отказался от власти. А в 1881 году заявил, что «при наличии здравого смысла Коммуна могла бы достичь компромисса с Версалем, полезного для всей массы народа, – единственного, которого можно было достичь в то время» [108]. До нас дошли всего два письма Маркса лидерам Коммуны. Лео Франкель, отвечавший за труд и торговлю, попросил у него конкретного совета, но ответ не сохранился; в письмах Маркс не дал никаких конкретных советов, ограничившись замечанием, что «Коммуна, как мне кажется, тратит слишком много времени на пустяки и внутреннее соперничество» [109].

Личное двойственное отношение Маркса к Коммуне во многом объясняет тот любопытный факт, что на протяжении двух месяцев ее существования Генеральный совет хранил абсолютное молчание. 28 марта, на следующий день после создания Коммуны, Маркс сам предложил составить Обращение к народу Парижа, и совет поручил эту работу ему. Неделю спустя он заявил в совете, что обращение «теперь было бы неуместно» [110]. 18 апреля он заявил, что Обращение к Интернационалу о борьбе во Франции может быть уместным; но члены Генерального совета согласились, что, поскольку единственная информация на сегодняшний день основана на ложных газетных сообщениях, подробные комментарии невозможны. Маркс был очень усерден в сопоставлении различных сообщений прессы, хотя жаль, что он, похоже, не использовал корреспондента The Times, который, по сути, был наиболее компетентен. В конце апреля Маркс написал Франкелю: «Генеральный совет скоро опубликует Обращение к Коммуне. До сих пор он откладывал его публикацию, так как рассчитывал со дня на день получить более точную информацию от Парижской секции» [111]. Марксу пришлось извиняться на трех последующих собраниях за то, что не закончил работу над Обращением; на двух последних заседаниях Энгельс объяснил отсутствие Маркса плохим самочувствием. Однако это не помешало Марксу сообщить Франкелю в середине мая, что он написал «несколько сотен писем <…> во все уголки мира» [112]. Последующие сроки снова были нарушены, и Обращение было представлено совету только 30 мая, через три дня после краха Коммуны.