Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия

В июле 1870 года, через четыре дня после начала войны, Генеральный совет одобрил первое из Обращений, подготовленных Марксом. Оно начиналось с цитат из манифестов французской секции, объявлявших войну династической. Предсказав, что «как бы ни развивались события войны Франции с Пруссией, в Париже уже слышен похоронный колокол по Второй империи» [87], Маркс объявил войну для Германии необходимой, но осудил Пруссию за поощрение войны путем создания фальшивого бонапартистского режима. В Обращении говорилось: «Если немецкий рабочий класс допустит, чтобы нынешняя война потеряла свой строго оборонительный характер и переросла в войну против французского народа, победа или поражение окажутся одинаково катастрофическими» [88]. Однако, оптимистично продолжал Маркс, «принципы Интернационала слишком широко распространены и слишком прочно укоренились среди немецкого рабочего класса, чтобы предполагать столь печальное завершение». Неизбежно упоминалась «тень России», а завершалось Обращение утверждением, что обмен посланиями доброй воли между французскими и немецкими рабочими доказывает, что «в отличие от старого общества, с его экономическими страданиями и политическим бредом, нарождается новое общество, международным правителем которого будет мир, потому что национальный правитель будет везде один и тот же – труд» [89]. Генеральный совет не мог существенно повлиять на ход событий, но Обращение было очень хорошо принято в Великобритании: Джон Стюарт Милль направил Генеральному совету поздравительное послание, даже Морли выразил свое одобрение, а Общество мира профинансировало заказ на печать 30 000 экземпляров. Энгельс значительно жестче поддерживал сторону Германии, чем Маркс, и написал ему в середине августа: «Если Германия победит, то французскому бонапартизму в любом случае придется несладко, вечные склоки по поводу установления германского единства будут наконец прекращены, немецкие рабочие смогут организоваться на гораздо более широкой национальной основе, чем раньше, а французские рабочие также получат гораздо бóльшую свободу передвижения, чем при бонапартизме, независимо от того, какое правительство там может последовать» [90]. У Маркса тоже сложилось впечатление, что «окончательное поражение Бонапарта, вероятно, вызовет революцию во Франции, тогда как окончательное поражение Германии лишь сохранит нынешнюю ситуацию еще на 20 лет» [91]. События развивались быстро: французского императора полностью обошли и вынудили капитулировать под Седаном. В ночь на 4 сентября в Париже была провозглашена республика. Брунсвикский комитет выступил с воззванием о почетном мире и против аннексии Эльзаса и Лотарингии, но всех его членов немедленно арестовали.

В связи с тем что Германия заняла менее «оборонительную» военную позицию, Генеральный совет выпустил второе Обращение, также составленное Марксом. Отметив, что пророчество первого послания о конце Второй империи исполнилось, Маркс выразил протест против того, что оборонительная война превратилась в агрессивную, так как рассматривалось требование аннексии Эльзаса и Лотарингии. Опираясь на военный опыт Энгельса, Маркс заявил, что нет никаких веских оснований полагать, что обладание Эльзасом и Лотарингией повысит безопасность объединенной Германии и что такая аннексия лишь посеет семена новых войн. С большой прозорливостью Маркс продолжал: «Если удача ее оружия, самонадеянность успеха и династические интриги приведут Германию к расчленению Франции, то перед ней останутся только два пути. Она должна либо во что бы то ни стало открыто послужить орудием возвеличивания России, либо, после короткой передышки, снова приготовиться к новой “оборонительной” войне, не к одной из этих новомодных “локальных” войн, а к войне рас – войне с объединенными славянской и римской расами» [92]. И что еще более примечательно, Маркс сказал одному эмигрантскому немецкому коммунисту: «Теперешняя война приведет к столкновению между Германией и Россией <…> Специфические черты пруссачества никогда не существовали и не могут существовать иначе, как в союзе с Россией и в подчинении ей. Более того, эта вторая война приведет к зарождению неизбежной социальной революции в России» [93]. Несколько более реалистично, чем в первом послании, Маркс признал бессилие рабочего класса. Если французские рабочие в условиях мира не смогли остановить агрессора, то неужели немецкие рабочие с большей вероятностью смогут остановить победителя под грохот оружия? [94] Несмотря на сомнительный союз орлеанистов и ярых республиканцев во Временном правительстве, продолжал он, «любая попытка расстроить новое правительство в условиях нынешнего кризиса, когда армия почти стучится в двери Парижа, окажется отчаянной глупостью» [95].