Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия

До 1875 года Маркс крайне скептически относился к возможностям революции в России: его оптимизм, возникший сразу после освобождения крепостных в 1861 году, был недолгим. Несмотря на успех «Капитала» в России и восхищение отдельными мыслителями, такими как Чернышевский, Маркс продолжал думать об этой стране как об оплоте европейского реакционизма, более поддающейся внешнему давлению, чем внутреннему подрыву. В начале 1877 года – в условиях растущего напряжения между Россией и Турцией – Маркс предсказал, что «восточный вопрос» «приведет к революции в России, каков бы ни был исход войны» [92]. Он и Энгельс с большим вниманием отнеслись к Русско-турецкой войне (которая заняла вторую половину 1877 года), хотя и не были точны в предсказании ее исхода. Маркс был «в восторге от сильного и благородного выступления сыновей Магомета» [93]. И Энгельс, и он сам оказывали полную поддержку туркам на том основании, что «мы изучили турецкого крестьянина – то есть массу турецкого народа – и узнали его как безусловно одного из самых храбрых и нравственных представителей европейского крестьянства» [94] и что «поражение русских в европейской Турции приведет непосредственно к революции в России» [95]. Для Маркса этот новый кризис «является поворотным пунктом в европейской истории. Россия – а я изучал ее обстоятельства по подлинным русским источникам, как официальным, так и неофициальным, – уже стояла на пороге революции со всеми готовыми элементами. Она должным образом начнется с конституционных игр, а затем произойдет прекрасный взрыв! Если только матушка-природа не будет к нам особенно немилосердна, то мы еще испытаем эту радость» [96]. В окончательном поражении турок он обвинил вероломство Великобритании и Австрийской империи (чей распад он верно счел неизбежным) [97], а также неспособность турок произвести собственную революцию.

После того как турецкая война не смогла расшатать царизм, Маркс все больше и больше надеялся на возможность какого-то революционного движения внутри России. Он очень подробно изучал условия в России, особенно при подготовке третьего тома «Капитала»; после успеха в России первого тома «Капитала» было естественно, что растущие русские движения сопротивления обратились к нему за советом, который он с готовностью им дал. Широкая политическая деятельность стала возможной благодаря либеральной политике Александра II после освобождения крепостных в 1861 году[167]. Наиболее радикальными видами деятельности были различные ветви народничества, основными чертами которых являлись стремление выступить катализатором революции, опираясь на широкие массы крестьянства, и желание остановить развитие капитализма, найдя ему специфическую русскую альтернативу [98].

Этот вопрос был поднят в 1874 году открытым письмом Петра Ткачёва, популиста, последователя Бланки, который обвинил Энгельса в недооценке революционного потенциала общины, традиционной крестьянской коммуны. Ответ Энгельса создавал впечатление, что он считал капиталистическую стадию развития абсолютно необходимой для России: один из ведущих популистских теоретиков, Николай Михайловский, напал на эту позицию в 1877 году – утверждая, что «Капитал» подразумевал осуждение усилий русских, которые работали над развитием своей страны, минуя капиталистическую стадию. Маркс, чьи взгляды были более тонкими и неоднозначными, чем у Энгельса, ответил сам в письме в журнал «Отечественные записки». Он отверг обвинения Михайловского: «Если Россия будет продолжать двигаться по тому пути, по которому она шла с 1861 года, то потеряет самый прекрасный шанс, который история когда-либо предоставляла народу, и подвергнется всем роковым изменениям капиталистического режима». И, защищая главу «Первобытное накопление» в «Капитале», продолжил: «Если Россия стремится стать капиталистической нацией по примеру западноевропейских стран – а в последние несколько лет она прилагает немало усилий в этом направлении, – то она не добьется успеха, не превратив предварительно значительную часть своих крестьян в пролетариев; и после этого, попав в лоно капиталистического режима, испытает на себе его безжалостные законы, как и другие обманутые народы» [99].