Карл Маркс. История жизни

В резком противоречии с этими добрыми намерениями стояло то конфиденциальное сообщение, которое Маркс несколько недель спустя направил 28 марта через посредство Кугельмана брауншвейгскому комитету эйзенахцев. Сообщение это содержало в себе главным образом циркуляр генерального совета от 1 января, предназначенный только для Женевы и для федеральных советов французского языка, уже достигший своей практической цели и даже сверх того вызвавший травлю бакунинцев, которую осуждал Маркс. Нельзя понять, для чего Марксу понадобилось отправить в Германию этот циркуляр, несмотря на нежелательные последствия, вызванные им в Женеве; в Германии даже не было последователей Бакунина.

И еще менее понятным было то, что Маркс снабдил циркуляр в своем конфиденциальном сообщении предисловием и заключением, которые могли гораздо скорее, чем сам циркуляр, вызвать «травлю» Бакунина. Предисловие начиналось с горьких упреков по адресу Бакунина в том, что он сначала пытался пробраться в Лигу свободы и мира, в исполнительном комитете которой за ним, однако, постоянно зорко следили, как за «подозрительным русским». После того как он провалился в этой лиге со своими программными нелепостями, он примкнул к Интернационалу, чтобы превратить его в орудие своих личных целей. Для этого он основал Союз социалистической демократии. После того как генеральный совет отказался признать этот союз, он объявил его распущенным, но фактически продолжал руководить им, стараясь достигнуть своей цели другим путем. Он добился постановки на программу базельского конгресса вопроса о праве наследования, чтобы одержать теоретическую победу над генеральным советом и тем самым открыть возможность для перевода генерального совета в Женеву. Бакунин, по словам Маркса, организовал «форменную конспирацию», чтобы обеспечить себе большинство на базельском конгрессе, но ему не удалось провести свои предложения, и генеральный совет остался в Лондоне. Досада на эту неудачу — а с успехом этого дела Бакунин, вероятно, связывал всякие личные планы — проявилась в нападках «Эгалитэ» на генеральный совет, на каковые нападки генеральный совет и ответил в своем циркуляре от 1 января.

Затем Маркс дословно воспроизводил циркуляр в своем конфиденциальном сообщении и указывал, что еще до получения его в Женеве там наступил кризис; романский федеральный совет отнесся неодобрительно к нападкам «Эгалитэ» на генеральный совет и подчинил газету строгому надзору, после чего Бакунин переехал из Женевы в Тессин. «Вскоре после этого умер Герцен. Бакунин, который отрекся от своего старого друга и покровителя Герцена, с тех пор как захотел играть роль вождя европейского рабочего движения, стал после его смерти петь ему хвалы. Почему? Герцен, несмотря на то что имел сам большое состояние, получал ежегодно по 25 000 франков на пропаганду от дружественной ему псевдосоциалистической панславистской партии в России. Благодаря своим крикливым похвалам Бакунину удалось заполучить эти деньги для себя и таким образом вступить в обладание „наследством Герцена“, несмотря на всю свою ненависть к наследованию». В то время в Женеве образовалась колония молодых русских эмигрантов, состоявшая из студентов, честно настроенных; борьба с панславизмом была главным пунктом их программы. Они, по словам Маркса, предложили войти как ветвь в Интернационал и выставили пока своим представителем в генеральном совете Маркса; оба эти предложения были приняты. Вместе с тем они заявили, что в ближайшем будущем сорвут маску с Бакунина, так что скоро будет раскрыта игра этого в высшей степени опасного интригана — по крайней мере по отношению к Интернационалу. Этим заканчивалось конфиденциальное сообщение.

Остается указать на многочисленные неверные данные, которые оно содержало относительно Бакунина. Обвинения, выставленные Марксом против Бакунина, в общем тем более неосновательны, чем они представляются более тяжелыми. Это прежде всего относится к подозрениям в желании заполучить наследство Герцена. В России никогда не существовало псевдосоциалистической панславистской партии, которая давала Герцену 25 000 франков на пропаганду. Крошечное зерно истины, заключавшееся в этой басне, сводилось к тому, что один молодой социалист, Бахметьев, основал в пятидесятых годах революционный фонд в 20 000 франков, которым заведовал Герцен. Нет никаких доказательств, что Бакунин проявлял какие-либо стремления положить себе в карман этот фонд. Менее всего это следует из его сердечной статьи в «Марсельезе» Рошфора, посвященной памяти его политического противника, бывшего другом его молодости. Его в крайнем случае можно за эту статью упрекнуть в сентиментальности, которая, как и все вообще недостатки и слабости Бакунина, была прямой противоположностью тех свойств, которые присущи «чрезвычайно опасному интригану».