Карл Маркс как революционер и экономист. От рабочих кружков к незавершенному «Капиталу»

…Я пишу тебе это письмо потому, что ты, как поэт, да к тому же еще и очень занятой человек, ошибаешься, по-видимому, относительно значения процессов, возбуждаемых мною в Лондоне и Берлине…

(Опять напоминаем, что Фрейлиграт вовсе никак не выразил своего отношения к этим процессам против газет о клевете – в связи с перепечаткой отрывков из книги Фогта – и даже своего к ним интереса, ибо на письма Маркса не отвечал; следовательно, и это пояснение Маркса рассчитано, как видно, на публику – на случай той самой надобности.)

…Они имеют решающее значение для исторического оправдания партии и для ее будущего положения в Германии; значение берлинского процесса увеличивается еще тем, что одновременно с ним состоится процесс Эйххофа – Штибера, в центре внимания которого будет кёльнский процесс коммунистов (30/373).

Фрейлиграт не должен забывать, что никто не забыл, что он был заочным обвиняемым на кёльнском процессе коммунистов.

Эйххоф – немецкий социалист (какой еще социалист, что мы о нем знаем?). Незадолго до того он опубликовал в еженедельнике Кинкеля «Германн»[113] серию статей против прусской полицейской системы. Начальником прусской полиции в это время был Штибер – в свое время главный свидетель обвинения на кёльнском процессе коммунистов.

За свои статьи Эйххоф был привлечен к суду. Владелец «Гер-манна» Юх обратился к Марксу за материалами против Штибера. Как мы понимаем, Маркс имел за душой лишь то, что было им в свое время опубликовано в «Разоблачениях о кёльнском процессе коммунистов», но с Юхом держался дружелюбно, ибо «Гер-манн» оставалась единственной немецкой газетой в Лондоне и «было бы крайне неприятно стоять безоружным против фогтовской банды здесь, на нашей собственной территории» (30/13).

Между прочим, знакомство с Юхом принесло ценный плод: от него узнал Маркс о нечистом прошлом наборщика Вие, что создало базис для шантажа последнего. Взамен Юх получил от Маркса… совет (вызвать в суд бывшего полицейского агента).

Лассаль – то ли адвокат Эйххофа, то ли просто болельщик – предложил Марксу приехать в Берлин и выступить на суде свидетелем защиты.

Маркс отказался это сделать, причем мотивировка отказа представляется нам – при анализе его ответа Лассалю от 2 июня 1860 г. – не очень убедительной. Прежде всего, письмо начинается со ссылки на свою болезнь, что уже довольно симптоматично. По существу же Маркс пишет сперва, что, коль скоро он не был на кёльнском суде, он знает о тогдашних показаниях Штибе-ра только из газет.

Так что в качестве свидетеля по этому делу я не был бы полезен… (30/444).

И ниже высказывает мнение, что выиграть дело Эйххофа можно было бы лишь в том случае, если бы правительство назначило расследование по поводу кёльнского процесса, чего, мол, оно не сделает. Правда, после этого следует масса советов о том, кого нужно вызвать в суд и о чем спросить.

То ли Маркс не замечал, что, не считая свои доводы доказуемыми на настоящем суде, этим дезавуирует свою книгу «разоблачений» о кёльнском процессе. То ли он просто не хотел спасать от посадки какого-то Эйххофа ценой своего появления перед судом в Берлине (преследование не угрожало Марксу, вышедшему из прусского подданства еще в 40-е годы). То ли он не хотел облегчать жизнь «газете Кинкеля». То ли имели место еще какие-то скрытые соображения либо их комбинация. Только в Берлин Маркс не поехал. Эйххоф был осужден на 14 месяцев тюрьмы.

Нам показалось уместным дать справку о процессе Эйххофа – Штибера сразу же вслед за упоминанием об этом процессе в письме Маркса к Фрейлиграту. Между тем большое то письмо еще далеко не исчерпано. Вернемся к нему. Маркс совершенно недвусмысленно дает понять адресату, что не хотел бы окончательного разрыва отношений. Поэтому, не дожидаясь (вернее, не дождавшись) упреков от Фрейлиграта, он сам берется их сформулировать:

У тебя, по-видимому, ко мне следующие претензии:

1) Я злоупотребил твоим именем (как ты сказал Фаухеру).

2) Я устроил тебе в твоей конторе нечто вроде «сцены» (30/373).

Конечно, все было далеко не столь просто. Меринг, который имел доступ к архивам Маркса, так объясняет «претензии» Фрейлиграта: