Карл Маркс как революционер и экономист. От рабочих кружков к незавершенному «Капиталу»

Заниматься чем-то подобным кабалистике нам не грозит, потому что марксистский код – это код иного рода. Как мы уже успели убедиться, потаенный смысл марксистских высказываний образуется за счет употребления определенных слов, имеющих, помимо общепринятого, еще и другое, эзотерическое значение, понятное только посвященным. Иначе говоря, все дело в лексиконе, ибо изучаемый язык не имеет специфической грамматики. В указанном смысле марксистский язык ближе не столько к оккультным языкам древних религий, сколько к специальным языкам особых социальных групп, таким как язык Ку-клукс-клана или язык российских воров (феня), качественно отличаясь, однако, и от последних.

Поясним нашу мысль на примере фени. В этом языке грамматика русского языка сочетается с особым лексиконом, обусловливающим специфичность данного кода. Из корней ключевых слов фени иные либо вовсе отсутствуют в русском языке («ксива» – документ, «ботать» – говорить), иные заимствованы из русского же языка, однако им придано устойчивое, но заведомо иное, нежели в материнском языке, значение («перо» – нож, «маслята» – патроны, «маслина» – пуля, «капуста» – деньги, «расколоться» – сказать правду).

Последний способ словоупотребления характерен тем, что необычность его очевидна для наблюдателя, поскольку буквальное понимание (основанное на значениях, принятых в русском языке) приводит к заведомым нелепостям. Здесь ключевые слова открыто заявляют о необычном, потаенном значении своем, понятном только для посвященных («воров») и непонятном для непосвященных («фраеров»)[131]. Нормальный «фраер», не зная специального лексикона, не понимает и смысла соответствующих высказываний. При этом, что немаловажно, он сознает факт своего непонимания. Как заметили лица, профессионально изучавшие подобные языки как лингвистическое явление, назначение последних не столько в том, чтобы скрывать содержание сообщений, сколько в том, чтобы обеспечить процедуру идентификации групповой принадлежности тех, кто этими языками пользуется для общения.

Перевод высказываний по фене на живой национальный (например, русский) язык есть, со всех точек зрения, не что иное, как декодирование соответствующих сообщений.

Язык марксизма принципиально пользуется только словами живого языка (в оригинале – немецкого). Ключевые слова в марксистских высказываниях также используются подчас не в общепринятом их значении – в этом имеется некоторое сходство с феней. Указанная особенность марксистского языка с первого взгляда может напомнить и некоторые специально-научные языки, где слова, заимствованные из живого языка, приобрели некоторое более узкое и более точное значение («сила», «мощность» и т. д. – в физике, «прибыль», «ценность» – в политической экономии и пр.).

Однако марксистский язык принципиально отличается как от специально-научных языков, так и от фени. Здесь дело не в том, чтобы слово употреблялось в смысле, каковой не присущ ему в национальном материнском языке. Ключевое слово марксистского кода принципиально сохраняет свое общепринятое значение, будучи примененным в марксистских высказываниях. Но при этом ему придается еще и второй – эзотерический – смысл (свойство, полностью противоположное специально-научным языкам, стремящимся к однозначности употребляемых слов)[132].

В данном случае не только само эзотерическое значение слова понятно лишь посвященным, но и самый факт наличия указанного скрытого смысла открыт только для посвященных. Поэтому от непосвященных сокрыта сама особенность марксистского языка, а следовательно, и самый факт существования особого языка.

Скрытый смысл марксистских высказываний заслонен открытым их смыслом. Человек непосвященный не видит эзотерического смысла прежде всего потому, что ему подсовывается экзотерический, внешний смысл высказывания. Такой человек не сознает, что нечто ускользает от его понимания, он полагает, что смысл сообщения ему понятен. На самом деле он находится во власти иллюзии, ибо он даже не догадывается, что воспринимаемое им сообщение имеет некий скрытый смысл. В этом и состоит главное назначение марксистского языка.

Марксистский язык скрывает, что он есть особый язык, он маскируется под общепринятый национальный язык[133]. В силу всего сказанного марксистские высказывания поддаются переводу с одного национального языка на другой без утраты смысла сообщений[134]. Последний инвариантен относительно национального языка-носителя. Марксистский язык паразитирует на национальных языках.