Карл Маркс как революционер и экономист. От рабочих кружков к незавершенному «Капиталу»

В истории литературы известны, конечно, примеры и более длительных сроков (у Толстого, Голсуорси, Фолкнера…), но обычно в такие сроки включаются все подготовительные этапы, периоды создания промежуточных вариантов, перерывы с переключениями на другие дела и т. п. В подобном смысле мы, применительно к нашему предмету, должны были бы начать отсчет времени не с 1872, а с 1844 г. и указать, в таком случае, что на создание «Капитала» автору было отпущено уже не десять, а сорок лет!

Десять лет спокойной обеспеченной жизни дано было Карлу Марксу на завершение грандиозного труда его жизни. И объективно все условия были к тому, чтобы дело могло быть сделано. Судьба дала Марксу все шансы. Но он их не использовал. «Капитал» не был завершен. «Капитал» не был даже продолжен.

Чем же в действительности занимался Карл Маркс в последний период своей жизни – неужели он все-таки… неловко сказать… валял дурака и всех дурачил?

Оставим оценочные высказывания и снова займемся фактами, а там пусть каждый судит, как понимает.

Чем занимался Маркс в эти 10 лет, подробно расписано по годам, месяцам, числам – под рубрикой «Даты жизни и деятельности К. Маркса и Ф. Энгельса» – в тт. 16, 17, 18, 19 второго издания «Сочинений», с которым мы все время работаем в нашем исследовании, а также дополнено подробностями в его письмах и позднейших воспоминаниях его окружения, частично использованных Мерингом.

Во-первых, текучка: переписка с различными – много- и малознакомыми – деятелями левого толка на предмет всевозможных интриг, политических акций, тактических ходов и теоретических консультаций (в числе прочего критика Готской программы), а также на предмет устройства своих дел.

Во-вторых, в это последнее десятилетие своей жизни Маркс превратился в завзятого туриста. Почти ежегодно навещает он своих замужних дочерей (Оксфорд, Париж, Аржантей…), гостя у каждой по нескольку недель и наслаждаясь ролью дедушки. Ежегодные поездки на курорт – Карлсбад, Нейенар, Веве; английские курорты – Маргет, Рамсгет, Брайтон, Истборн, Малверн, Вентнор, о. Джерси (везде ли есть уже мемориальные доски?); побывал в Монте-Карло (и тут «Карло», да не того Карла), побывал даже в Алжире (тогда еще таких пускали…). Попутно он навещает другие места Европы (до Стамбула не доехал) для встреч с деятелями социал-демократии, друзьями-единомышленниками и пр. (но не ищите в письмах описаний природных красот и архитектурных достопримечательностей).

В-третьих, упомянутое выше чтение специальной литературы (книги, журналы, официальные издания…).

В-четвертых, математические занятия: какие-то не опубликованные еще исследования по алгебре и анализу – говорят, дифференциальное исчисление (кто говорит?).

В-пятых, вынашивание иных творческих замыслов (а что!).

Имеются сведения (письмо Маркса к Дицгену), что он собирался написать книгу по диалектике (попытался потом выполнить Энгельс).

Хотел также, говорят, написать что-то о книге Л. Моргана «Древнее общество» (свидетельство Энгельса, выполнившего эту задачу по эстафете).

Намеревался, как уверяют, написать что-то о «Человеческой комедии» О. Бальзака (свидетельство Меринга).

Возможно, были и другие намерения (не осуществил, ничего не осуществил, никаких даже следов работы не оставил, одни слова, слова, слова).

Вот чем было заполнено время великого гения, за исключением промежутков, когда Карл Маркс вспоминал о своем долге перед человечеством, кидался его завершать – и снова бросал.

…А годы шли. Жизнь уходила, катилась к закату, не обещая возврата юношеского здоровья и энергии, не принося творческих достижений…

В это время марксизм уже перерастал того, кто дал ему имя. А он, Карл Маркс, быстро деградировал.

«Последнее десятилетие жизни Маркса называли “медленным умиранием”, но это весьма преувеличено»[221], – пишет Меринг, возражая, как видим, лишь против степени, но не против суждения по существу. Так оно было или далеко не так, только за все это время Маркс не написал ни одной книги. Самое крупное, что было им написано, это «Критика Готской программы» (по существу, развернутое частное письмо), экономическая глава для «Анти-Дюринга» (на темы I тома «Капитала») да еще брошюра о вымышленных преступлениях несуществующего бакунинского «Альянса». Не очень густо.

А годы шли и шли. Уходила жизнь, безвозвратно уходила. И не было самого заветного, самого чаемого, самого…

Не было революции. Нигде. Даже самой захудалой, какой-нибудь революшки – не было. Как назло. Приходило осознание, что все не так просто, как казалось в молодости – в пору «Манифеста Коммунистической партии», в пору безудержного оптимизма и безоглядного энтузиазма, в пору создания теории «производительных сил и производственных отношений» (намек в 30/280). Самая эта концепция, видимо, перестала казаться непререкаемой, как закон природы. Во всяком случае, вопреки ей взор надежды устремлялся в Азию: на Турцию, на Россию… Может быть, там как-то случится революция?