Карл Маркс: Капитал

Вместе с полностью законченными отрывками находились едва начатые и носящие характер набросков, и все это было черновиком, за исключением, возможно, только двух частей. Цитаты из источников — в беспорядке, множество из них собраны в одну кучу, записанные, возможно, с намерением разобрать их позже, в будущем. Кроме этого, некоторые вещи написаны таким почерком, который разобрать могу только я, и то с трудом. Вы спрашиваете, почему я, единственный из всех, кто мог знать, — все-таки не знал, как обстоят дела. Очень просто: если бы я знал, то днем и ночью донимал бы его до тех пор, пока все не было бы завершено и издано. И Маркс знал это лучше, чем любой другой.

Второй том появился в 1885 году, и за ним в 1894 последовал третий (тоже составленный Энгельсом). То, что часто называют «четвертым томом», «Теория о прибавочной стоимости» (1905), было записями Маркса по истории экономики, составленными, в основном, из отрывков из предыдущих теоретиков, таких как Адам Смит и Давид Рикардо, сделанными еще в 1860-х годах и отредактированными Карлом Каутским.

Короче говоря, «Капитал» — это незавершенная, состоящая из фрагментов работа: ведь первоначальный план Маркса представлял ее в 6 томах. Социалист Максимилиан Рубель писал: «Перед нами не марксистская Библия с навеки систематизированными принципами». И это надо особенно подчеркнуть, потому что многие коммунисты начали смотреть на нее как на священное писание, считая истиной все, что сказал Маркс, и ложью то, чего он не говорил. Обе части этого утверждения необоснованны: есть там недочеты и упущения, которые можно было бы исправить, будь у него достаточно времени и энергии; есть там заблуждения и несовпадения, с торжеством подхваченные его критиками, что тоже надо признать тем, кто восхищается «Капиталом». «Тот факт, что Маркс блестящим образом открыл новый континент, — писал Мишель Лебовиц, — не означает, что он правильно начертил карту этого континента».

Та terra incognita — неизвестная земля, которую он отправился исследовать, была новым миром промышленного капитализма — неким ландшафтом, незнакомым Адаму Смиту, и Маркс в самом начале предостерегал читателей, что они вступают на воображаемую землю, где ничто не является тем, чем кажется. Только посмотрите на те глаголы, которые он выбирает для первого предложения «Капитала»: «Богатство общества, в которых превалирует капиталистический способ производства, выглядит как «огромная коллекция» предметов потребления»; личный предмет потребления выглядит как элементарная форма». Будучи менее драматичным, чем начало «Манифеста Коммунистической партии», оно делает тот же самый акцент: мы входим в мир призраков и видений. Страницы «Капитала» пестрят словосочетаниями типа «призрачная объективность», «бестелесный призрак», «чистая иллюзия» и «ложное подобие». И только проникновение за завесу иллюзии может открыть ту эксплуатацию, которой живет капитализм.

Предмет потребления, утверждает Маркс, обладает двумя свойствами: потребительной стоимостью и меновой стоимостью. Полезность предмета довольно очевидна: сюртук спасает от холода, а буханка хлеба питает нас. Если бы меновая стоимость была мерою полезности, то буханка хлеба обладала бы намного большей ценой, чем, скажем, шелковый, украшенный высокохудожественным узором, жилет. Но как же тогда устанавливается эта меновая стоимость?