Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

Маркс был благодарен за соболезнования, приходившие после смерти Женни — но едва понимал, что ему говорят и пишут об уходе дочери. Этот удар — когда свежи еще были раны в душе от потери жены — был слишком силен. Письма приходили со всего света, люди рвались лично выразить свои соболезнования, но Энгельс отвечал товарищам, что Маркс слишком болен, чтобы писать, и практически потерял голос, чтобы отвечать.

Зимний Лондон был наихудшим местом для Маркса в его состоянии, однако и ехать он никуда не мог. Энгельс и Ленхен не отходили от него, но ничто не могло заставить его вернуться к жизни {4}.

Энгельс писал Лауре, что ее отец сломлен, его интеллект убит бессонными ночами, и он отказывается читать книги и каталоги. Несмотря на кулинарные таланты Ленхен, его нельзя было заставить поесть. Обычная норма для Маркса в те дни — пинта молока, иногда с капелькой рома или бренди {5}. Энгельс писал другу в Америку, что после смерти Женнихен у Маркса открылся абсцесс в легком, и периодически у него возникали проблемы с дыханием, иногда до удушья {6}.

14 марта ударил мороз. В полдень Энгельс, как обычно, пришел в дом Маркса — этот ритуал неукоснительно и ежедневно соблюдался на протяжении уже более десятка лет. После смерти Женнихен Энгельс возненавидел поворачивать за угол, боясь увидеть траурные шторы в окнах Маркса {7}. На этот раз их не было…

Однако Ленхен, открывшая ему дверь, была вся в слезах и сказала, что Маркс совсем слаб: «Пойдемте со мной. Он в полудреме».

Энгельс поднялся вместе с ней в спальню Маркса и нашел друга спящим в кресле перед горящим камином — почти всю его жизнь это было непозволительной роскошью…

Однако Карл Маркс не спал. Он был мертв {8}.

«Человечество стало беднее, утратив этот могучий интеллект — лучший ум, которым оно могло бы похвастаться сегодня, — писал Энгельс одному из товарищей по Интернационалу в Нью-Джерси. — Движение пролетариата продолжит двигаться своим курсом, однако сегодня оно утратило свой координационный центр… Окончательная победа неминуема, но отступления, временные местные поражения… теперь станут заметны, как никогда… Что ж, нам придется пройти через это — а что еще нам остается?» {9}

Карлу Марксу было 64 года.

11 человек пришло на его похороны, на кладбище Хайгейт, 17 марта 1883 года. Его похоронили рядом с Женни {10}. После его смерти в нагрудном кармане у него нашли три портрета — отца, Женни и Женнихен.

Энгельс положил их Марксу в гроб {11}. Затем, в третий раз за неполные два года, Энгельс приступил к печальной обязанности — произнесению надгробной речи в память очередного члена семьи Маркс. В черновике этой речи он записал: «Каких-нибудь 15 месяцев тому назад большинство из нас собралось вокруг этой могилы, которая должна была тогда стать последним местом успокоения возвышенной и благородной женщины. Сегодня мы снова должны раскрыть эту могилу, чтобы опустить туда останки ее мужа» {12}.[83]

На гробе Маркса лежали два алых венка {13}, собравшиеся молча стояли вокруг. Энгельс напомнил им о долгом жизненном пути своего друга и его месте в мировой истории. «Он действительно был, как сам он себя называл, революционером. Борьба за освобождение класса наемных рабочих от оков современной капиталистической системы экономического производства была его подлинной стихией, и никогда не было борца активнее, чем он».

Трансцендентный характер его достижений был уже очевиден.

«Венцом этой части его деятельности было создание Международного Товарищества Рабочих, признанным вождем которого он был с 1864 до 1872 года. Товарищество это, поскольку речь идет о внешних признаках, прекратило свое существование; но братская связь союза рабочих всех цивилизованных стран Европы и Америки установлена раз навсегда и все время продолжает существовать без всяких уз внешнего формального союза» {14}.

Маркс был больше, чем просто активист движения, продолжает Энгельс, он был теоретиком-новатором.

«Чарлз Дарвин открыл закон развития органического мира на нашей планете. Маркс открыл основной закон, определяющий движение и развитие человеческой истории, закон, до такой степени простой и самоочевидный, что почти достаточно простого его изложения, чтобы обеспечить его признание. Мало того, Маркс открыл также закон, по которому создан наш нынешний общественный строй с его великим классовым делением на капиталистов и наемных рабочих; закон, по которому это общество сорганизовалось, росло, пока почти не переросло самого себя; закон, в силу которого оно должно, в конце концов, погибнуть, подобно всем предыдущим историческим фазам общества» {15}.

Энгельс описывает Маркса как человека, «которого больше всего ненавидели и на которого больше всего клеветали». Его изгоняли и абсолютистские, и республиканские государства. Буржуа, неважно, консервативные или ультра-демократичные, соперничали друг с другом, обливая его потоками клеветы. Все это он отметал, словно паутину, игнорировал — отвечая лишь когда тому была крайняя необходимость.