Карлики-великаны

Туземцы счастливо захлопали – очевидно, они уже не ожидали уйти живыми, и проявленный оратором гуманизм впечатлил их до слез.

– Перед вами выступал повсеместно полюбившийся публике Тургений Мумукин!

После реплики Трефаила все смолкли, и теперь в глазах народа читалась не благодарность, но священный трепет.

– А кто из вас будет Трихопол? – спросил мужик в кальсонах и остроконечных туфлях на босу ногу.

– Я вообще-то Трефаил… – поправил Сууркисат.

– Но ход ваших мыслей мне нравится, – похвалил мужика Тургений.

Толпа взорвалась овациями и ликующим свистом.

Часть четвертая . Кульминация и развязка

Экипаж и пассажиров парохода “Ботаник” разрывали внутренние противоречия. Одним хотелось обратно в Перепаловск, другим – выполнить задание, Люлику хотелось Лысюку, а Лысюка требовала объяснений. Опасаясь бунта на корабле, капитан Касимсот отважился вскрыть карты и начистоту выложил историю исчезновения дилетантов… то есть диссидентов.

– Тургений! – зарыдала Нямня, услыхав про судьбу кумира.

– Брюлики… – вздохнул Биркель.

– Идиоты! – проскрежетал зубами Донт. – Где мы будем искать этих уродов? Кругом вода!

Напрасно Евопри Васхадиттильстваа пытался закрыть рот своей спутнице.

– Чебаданчик говорил, что они такие шумные, что сами себя обнаружат,

– ляпнула Берта Сигизмундовна…

– Кто говорил? – обалдели Касимсоты в один голос.

– Че Бадан Пай. Вы что, министра обороны не знаете?

– Ну не то чтобы знакомы… – смутился Биркель.

– Какого-такого вы на пароходе делаете? – не понял капитан. – Вы что, в Ацетонии в отпуске были?

– Мы жили там, – оскорбилась Хрюндя. – В десятиэтажном дворце.

– Какой дворец? Вы что несете? Чтобы министр обороны жил во враждебном государстве? – Возмущению Люлика не было предела: как любой контрабандист, он считал себя патриотом. – Вы еще скажите, что весь Верховный Совет…

Тут старшего Касимсота поразила ужасная догадка:

– Вы это с ним по мобильному общались?

– Нет, – простонал Евопри.

– Да, – сказали сестры.

В следующее мгновение Люлик уже свистал всех наверх, а еще через минуту команда, не стесняясь в выражениях и средствах воздействия, изымала у пассажиров средства связи, и таковых, включая резервные, набралось более сорока штук.

– За борт! – приказал капитан.

– Зело отмщен будешь, пес смердячий, – пообещал Димон Скоряк, эмиссар самого Распута.

– От смерда слышу, – ответил Люлик.

По всему выходило, что бунт на корабле все же произошел, да не просто бунт, а открытое антиправительственное выступление.

– Капитан, Хоркайдо на носу! – доложил штурман.

– Им же хуже, – глубокомысленно промолвил Касимсот.

Трудно сказать, кого он имел в виду.

– Обалдеть, я – герой революции! – Мумукин самодовольно ухмыльнулся.

– Не ты, а мы.

– Я знаменитость.

– Не ты, а мы.

– Что ты пристал! – возмутился Тургений. – Твое дело маленькое – кидай себе уголь в топку и кидай. А я глаголом жгу сердца людей.

– Жжет он, поглядите на него, – лениво огрызнулся Трефаил.

Его не особенно волновала мирская слава. Больше всего Сууркисата занимал знакомый пароход, отчего-то прекрасно просматривающийся на таком расстоянии…

– Бать, – не прекращая таращиться в морскую даль, спросил Трефаил, – ты ничего необычного не замечаешь?

Ванзайц ответил не сразу. Он пытался что-то втемяшить пленному карлику, и бог знает, каких усилий ему стоило не надрать бестолочи задницу.

– Тупица, где ты видел компас с одной стрелкой?! Ну ладно, покажет он тебе, где Север, а Южный полюс где?! А? Может, с другой стороны?

А Западный, а Восточный полюса?!

– Да ты чего на меня орешь, пень старый?! Пользуйся, пожалуйста.

Идиотская у вас страна: глобуса нет, зато у компаса четыре стрелки,

– фыркнул Прохердей.

– Батя, – еще раз позвал Сууркисат. – Оторвись от дебатов, посмотри на мир свежим оком.

Продолжая фыркать и брызгать слюной, астроном осмотрелся. Кругом, как и положено, море. Пара дней ушла на то, чтобы обойти все населенные пункты Хоркайдо с радостной вестью, что Мумукин и Трефаил живы и продолжают бороться с ненавистным паровым режимом. Потом лидеры восстания попросили компас и отправились “нести мир и свободу на Куриллы”. Унд Зыпцыхь не менее часа искал направление, совмещая стрелки строптивого прибора по всем четырем полюсам, а потом велел идти “вон туда”…

– По-моему, дымит пароход, – сообщил старик после непродолжительной рекогносцировки.

– А, по-твоему, сколько до него миль?

– Ну никак не меньше десяти…

– Чего? – не поверил Мумукин. – Когда это на Архипелаге дальше одной мили видимость была?

– Вот именно, – в кои то веки согласился Трефаил с товарищем. – И самое главное – небо странного цвета.

Все посмотрели вверх. Сквозь мутный, но уже негустой смог просачивалась голубизна.

– Какой-то неприличный оттенок, – заметил Тургений.

– Почему? – удивились Громыхайло и Влас.

– Потому что… – Мумукин задумался. – Потому что вы дураки и ни хрена не понимаете. Э, Трефаил, а пароход-то знакомый!

– Нас потеряли, собаки сутулые, – Трефаил потер руки. – Алмазы, поди, ищут.

– А вы, идиоты, всем растрендели, что на Куриллы торопитесь! – заржал Прохердей.

Мумукин посмотрел на Трефаила:

– Нас не догонят?