Карло Гольдони. Комедии; Карло Гоцци. Сказки для театра; Витторио Альфьери. Трагедии

Беатриче. Это твоя книга, и ты ее не узнал и подаешь вместо моей?

Труффальдино (в сторону). Этот будет похитрее. (Громко.) А видите ли, она у меня недавно, поэтому я и не узнал ее.

Беатриче. Откуда она у тебя?

Труффальдино. Я тут служил в Венеции у одного хозяина, а он помер — мне и досталась его книга.

Беатриче. Когда это случилось?

Труффальдино. Да как сказать? Дней десять — двенадцать тому назад.

Беатриче. Как же это? Ведь я встретил тебя в Вероне.

Труффальдино. А вот тогда-то я и уехал из Венеции, из-за смерти моего хозяина.

Беатриче (в сторону). Горе мне! (Громко.) Твоего хозяина звали Флориндо?

Труффальдино. Да, синьор, Флориндо.

Беатриче. По фамилии Аретузи?

Труффальдино. Вот именно — Аретузи.

Беатриче. И это верно, что он умер?

Труффальдино. Вернехонько!

Беатриче. А от чего он умер? Где его похоронили?

Труффальдино. Он упал в канал и утонул, только его и видели.

Беатриче. О я, несчастная! Умер Флориндо, умерла любовь моя, единственная моя надежда! К чему мне теперь эта бессмысленная жизнь, если умер тот, для кого я только и жила? О, погибли мои надежды! Прахом развеяны усилия! Жалки все ухищрения любви! Я бросила родину, покинула своих, переоделась в мужское платье, подверглась опасностям, рисковала жизнью — все для Флориндо, а Флориндо моего нет на свете! Несчастная Беатриче! Неужели мало было потерять брата, — нужно было, чтобы погиб еще и жених? Чтобы после Федериго небо похитило и Флориндо! Но если я была причиною смертей, если я преступница, почему же не на меня обрушило небо свои кары? Напрасны слезы, тщетны жалобы: Флориндо умер. Горе душит меня, свет померк в глазах. О мое божество, жених дорогой! В отчаянье и я последую за тобой. (Уходит с убитым видом в свою комнату.)

Панталоне (с изумлением слушавший речи и наблюдавший отчаяние Беатриче). Труффальдино!

Труффальдино (тоже полный изумления). Синьор Панталоне!

Панталоне. Женщина!

Труффальдино. Баба!

Панталоне. Вот так штука!

Труффальдино. Чудеса!

Панталоне. Я поражен.

Труффальдино. Я обалдел.

Панталоне. Пойти сказать дочке. (Уходит.)

Труффальдино. Оказывается, я уже слуга не двух хозяев: у меня хозяин и хозяйка.

Явление четвертое

Улица возле гостиницы.

Доктор, потом Панталоне, выходит из гостиницы.

Доктор. Никак не могу успокоиться из-за этого старикашки Панталоне. Чем больше думаю, тем больше злюсь.

Панталоне (весело). Дорогой доктор, мое почтение.

Доктор. Удивляюсь, что у вас еще хватает наглости здороваться со мной.

Панталоне. А у меня есть для вас новость. Да будет вам известно…

Доктор. Бы, может быть, желаете сообщить мне, что свадьба состоялась? Так мне на это наплевать!

Панталоне. Ничего подобного. Дайте мне сказать, черт вас возьми!

Доктор. Говорите, чтоб вам пусто было!

Панталоне (в сторону). Так и чешутся руки поучить его уму-разуму. (Громко.) Дочь моя, если вам угодно, может выйти за вашего сына.

Доктор. Весьма обязан! Не трудитесь! Сын мой, пожалуй, подавится таким кусочком! Выдавайте ее за вашего туринца!

Панталоне. Если бы вы знали, что это за туринец, вы бы не говорили так…

Доктор. Кто бы он ни был! Ваша дочка побыла с ним наедине.

Панталоне. Да ведь это не…

Доктор. Слушать ничего не хочу!

Панталоне. Не хотите — для вас же хуже.

Доктор. Там видно будет, для кого хуже.

Панталоне. Дочь моя — честная девушка, а эта…

Доктор. Черт вас побери совсем!

Панталоне. Сами идите к чертям в зубы!

Доктор. Старый враль без чести и без слова! (Уходит.)

Явление пятое

Панталоне, потом Сильвио.

Панталоне. Будь он проклят! Это какой-то скот в образе человека. Так и не дал мне сказать, что это, оказывается, женщина. Трещит, слова не вставишь! Вон идет еще этот дуралей-сыночек. Опять жди какой-нибудь дерзости!

Сильвио (в сторону). Панталоне!.. Так бы и проткнул его шпагой!

Панталоне. Синьор Сильвио, с вашего позволения, я должен сообщить вам приятную новость, если вы только дадите возможность говорить, а не будете молоть, как мельничный жернов, по примеру вашего синьора отца.

Сильвио. Что вы хотите сказать мне? Говорите.

Панталоне. Да будет вам известно, что брак моей дочери с синьором Федериго испарился… как дым…

Сильвио. Неужели! Вы не обманываете меня?

Панталоне. Истинная правда, и, если вы еще не раздумали, дочь моя согласна отдать вам руку.

Сильвио. О, небо! Вы возвращаете мне жизнь.