Карло Росси

В 1824 году управляющий Кабинетом Гурьев начал проявлять недовольство чрезмерными расходами на украшение дворца. Он пытался навести экономию. Обращался к Росси с указаниями, что «в украшении сего дворца должно сближаться с тем, в какой степени оное произведено в дворце великого князя Николая Павловича[12], а живопись потребно сделать пристойную, но без такого великолепия, какого нет даже в комнатах государя императора». Росси довольно колко отвечал ему, что император при личной аудиенции рассматривал представленные им, Росси, рисунки и выразил желание, чтобы внутренняя отделка дворца была «богаче и великолепней той, которая во дворце великого князя Николая Павловича».

Желая блеснуть внутренней отделкой и в то же время боясь выйти из сметы, всю экономию наводили за счет рабочих.

Как жилось рабочим в те времена?

В одном контракте (1803) продолжительность рабочего дня каменщиков определялась так: «На работу выходить обыкновенно при восхождении солнца и пополуночи в одиннадцать часов для обеда и отдохновения с работы бить в колокол, а пополудни в час бить в колокол на работу и отшабашивать при захождении солнца также по знаку колокола». Весенняя и летняя ночь в Ленинграде длится около трех-четырех часов; если прибавить сюда обеденный отдых в течение двух часов, то рабочий день длился приблизительно восемнадцать часов; в осеннее время — несколько меньше. При этом поденная оплата равнялась одному рублю, при неизменно снижающейся покупной стоимости денег.

Главная ограда дворца — решотка, выходящая на Мойку, чугунные балконы, парадная лестница и решотка к ней, чугунные львы и маленький мостик в саду были отлиты на казенном Литейном заводе по рисункам Росси. Весь дворец до последней детали вышел из рук искусного и трудолюбивого мастера.

В Журнале изящных искусств» (1825), издаваемом В. И. Григоровичем, читаем любопытное известие: «Михайловский дворец, предназначенный для жительства великого князя Михаила Павловича и его двора, строившийся по проекту известного зодчего, коллежского советника Росси, совершенно окончен в августе месяце нынешнего года. Дворец сей принадлежит к числу огромнейших и великолепнейших новых зданий столицы».

В 1826 году англичанин Гренвилль, крупный ученый своего времени, писал о Михайловском дворце: он «является безусловным триумфом новейшей архитектуры и нс только превосходит все виденное в Тюильри и других королевских дворцах континента, но является положительно единственным в своем роде».

Дворец вместе с флигелями выстроен в форме «покоя» (буквы «п»).

В постройке Михайловского дворца Росси не был связан чужой работой, как это было при перестройке Елагина дворца, и все же, если отвлечься от гипноза торжественности и роскоши и сравнить его с тем, что Росси строил впоследствии, то дворец — менее зрелое его произведение.

Как повелось еще с XVIII века, дворец-усадьба стоит между двором и садом. Дворец сохраняет боковые выступы в виде павильонов. Они придают зданию обычное расположение в виде «покоя», как было в эпоху «классицизма» XVIII века. Условия местности позволили Росси создать два фасада: одни обращенный к площади, другой — к саду.

Посредине фасада, по оси новой Михайловской улицы, — портик из восьми коринфских колонн. Лоджия с двенадцатью колоннами врезается в стену противоположного фасада, который обращен к саду.

Соотношение общих масс здания создается в архитектуре обыкновенно чередованием, игрой выступов и впадин. В преувеличенных об’емах Михайловского дворца эти членения теряют свою остроту и кажутся слабыми, вялыми. Вялость эту зодчий пытался скрыть под слишком обильными украшениями.

_{Михайловский дворец}

_{1. Михайловский дворец. 2. Колоннада. 3. Левый флигель. 4. Правый флигель. 5. Двор. 6. Решетка. 7. Михайловская площадь (площадь Лассаля).}

Арочные окна упираются в колонны и пилястры. Остающиеся промежутки густо заполнены скульптурными украшениями. Здание поставлено на высокий рустованный цокольный этаж. Коринфские капители увеличивают роскошь украшений.

Крылья дворца в виде низких приземистых флигелей задуманы проще. Этим подчеркивается представительная пышность центральной части дворца. Колонны флигелей наиболее скупо украшенного ордера, дорического, — сверху на две трети покрыты каннелюрами.

Если экстерьер и план дворца вызывают известные сомнения, то интерьеры являются наиболее совершенными из всего исполненного во дворце. Обширный вестибюль рядами коринфских колонн второго этажа превращен в подобие двора: недаром сюда введен — едва ли не впервые в архитектурной практике русских зодчих — застекленный потолок. Внутреннее убранство в постройках стиля ампир приобретает черты внешнего.