Карло Росси

Всякий художник, особенно крупный, представляет себе самые отвлеченные вещи в виде образов. Свои мысли об организованности, планомерности зданий и их комплексов в специальных городских условиях Росси оформил тем, что создал художественный образ большого, цельного куска города. Отдельное здание сделал он художественным центром-организатором таких элементов города, как площадь и улица. Смелый шаг от узкого, ограниченного круга вещей к неизмеримо большим художественным масштабам может сделать только крупный мастер. Нужно обладать широким кругозором художника, уменьем находить сходство между различными предметами, нужны смелость и одновременно величайший художественный такт. Все эти дарования Росси проявил уже в создании своего первого городского ансамбля. Правда, тогда они еще не вполне развернулись и созрели.

Строительство других ансамблей показывает дальнейший расцвет дарования Росси.

О внешней жизни Росси в этот период говорят несколько сухих фактов.

Двенадцатого августа 1821 года его назначают членом Комиссии по постройке Исаакиевского собора. Этот собор, четвертый по счету с основания Санкт-Петербурга, строил свыше сорока лет — с 1817 по 1858 год — француз А. Монферан.

Росси был слишком занят другими работами, чтобы проявить активность в постройке этого собора. Но кругозор художника, его опытность, его авторитет были использованы. Его советы пригодились и здесь…

Первого августа 1822 года Росси была назначена пенсия в три тысячи рублей в год, кроме жалованья и разных местах, кроме многочисленных наград и подарков.

В 1822 году Совет Академии художеств присвоил Росси звание своего почетного члена, как человеку, «известному многими важными зданиями, произведенными по его проектам».

Росси не вращался в кругах Академии, как русские архитекторы Захаров, Воронихин и его сослуживец по Комитету Бетанкура, Михайлов. Он никогда не был официальным профессором архитектуры.

Сильна ли была у него склонность к педагогической деятельности, обладал ли он уменьем передавать свое мастерство другим, делиться накопленным опытом — сказать трудно.

Характерный случай произошел в 1829 году, когда Росси работал над постройкой Александрийского театра. Академия художеств прикомандировала к нему для практики трех учеников: Дурнова, Ефимова и Кузьмина. Росси все дела вел сам, ни к чему учеников не допускал; очевидно, он не стремился их использовать и ничему не научил.

Как Кваренги и Тома де Томон, Росси работал вне русских академических влияний, был чужд установившимся методам академической архитектуры. Он — самостоятельный мастер в своем искусстве.

Он не шел к Академии художеств, зато Академия сама пришла к нему. Официальные художественные учреждения, застывшие в своих бюрократических рамках, редко умели правильно оценивать художника, не принадлежащего к их кругу.

Нужно думать, что внимание, оказанное Академией художеств Росси, было вызвано скорее высоким чиновным положением Росси, чем действительным пониманием его художественных стремлений.

ГЛАВНЫЙ ШТАБ И ПЛОЩАДЬ ЗИМНЕГО ДВОРЦА

Двадцать восьмого ноября 1819 года была начата архитектурная переделка площади Зимнего дворца по планам Росси.

По архитектурному оформлению площадь Зимнего дворца, теперь площадь Урицкого, — одна из лучших в Европе.

Она оформилась не сразу. Ее история тесно связана с историей Санкт-Петербурга, с организацией центра царской столицы.

Первый намеченный центр — Петербургская сторона — был неудачен: он был отдален от фарватера Невы, главной артерии столицы. Второй предположенный центр — Васильевский остров — был оторван от материка.

Петр I остановил, наконец, внимание на Адмиралтейском острове. Вначале остров имел чисто стратегическое значение. В 1705 году было построено Адмиралтейство.

Адмиралтейство — очень сложный комплекс сооружений и зданий. Здесь были расположены верфи для постройки судов, высшие военно-морские учреждения, «округ — дома видных чинов и чиновников морского ведомства. Здесь же стоял Зимний домик Петра I, выстроенный архитектором Трезини.

И Морской городок, тесно связанный с Адмиралтейством, сделался центром новой, «морской» столицы. Тут стали прокладываться улицы Морские, Итальянские, Немецкие, получавшие названия от национальностей иноземцев — судостроителей, капитанов, ремесленников, связанных с мореплаванием.

Дворцовая площадь последующего времени составляла часть Адмиралтейского луга, всецело зависела от Него и самостоятельного значения не имела.

Площадь имела вид треугольника. Со стороны Невы ее ограничивала двойная линия адмиральских палат, которые вливались в Луговую (впоследствии Миллионную) улицу. Луговая линия упиралась в «Невскую першпективу», тогда еще не застроенную. Здесь был один из углов треугольника площади. Западную границу площади представляла «Невская першпектива», бастион и вал Адмиралтейства. Центром был луг, нарочно огороженный для сохранности травы.