Карлос Кастанеда, книги 1-2 (ред. В.О.Пелевин, carlitoska)

— Хранитель, страж, часовой другого мира, — сказал дон Хуан как нечто само собой разумеющееся.

Я хотел подробно рассказать ему об этом зловещем и безобразном звере, но он отверг мою попытку, сказав, что в этом моем переживании не было ничего особенного, и что любой человек может повторить это.

Я сказал ему, что хранитель вызвал во мне такой шок, что я до сих пор не способен толком думать о нем.

Дон Хуан рассмеялся и стал высмеивать то, что он называл сверхдраматической наклонностью моей натуры.

— Этот зверь, чем бы он ни был, ударил меня! — сказал я. — Он был так же реален, как ты и я.

— Конечно, реален. Он причинил тебе боль, не так ли?

По мере того, как я вспоминал свои переживания, мое возбуждение росло. Дон Хуан велел мне успокоиться. Затем он спросил меня, действительно ли я боялся; он подчеркнул слово «действительно».

— Я был ошеломлен, — сказал я. — Никогда в жизни я не испытывал такого ужаса.

— Брось, — сказал он, смеясь. — Тебе было нечего бояться.

— Я клянусь тебе! — сказал я с дрожью, — Если бы я мог двигаться, я убежал бы в истерике.

Он нашел мое утверждение очень забавным и захохотал во все горло.

— Зачем надо было заставлять меня видеть это чудовище, дон Хуан?

Он стал серьезен и пристально посмотрел на меня.

— Это был страж, — сказал он. — Если ты хочешь видеть, ты должен победить стража.

— Но как я могу победить его, дон Хуан? Он, вероятно, тридцати метров роста.

Дон Хуан засмеялся так сильно, что слезы потекли у него по щекам.

— Почему ты не позволяешь мне рассказать о том, что я видел, чтобы не оставалось никаких неясностей? — спросил я.

— Если это сделает тебя счастливым, рассказывай.

Я рассказал все, что смог вспомнить, но это, казалось, не изменило его настроения.

— В этом нет ничего нового, — сказал он, улыбаясь.

— Но как, по-твоему, я смогу победить это чудовище? Чем?

Он с минуту молчал, затем повернулся ко мне и сказал:

— На самом деле ты не боялся. Тебе было больно, но ты не боялся.

Он откинулся на какие-то узлы и закинул руки за голову. Я подумал, что на этом разговор закончен.

— Знаешь, — неожиданно сказал он, глядя на крышу рамады, — каждый человек может увидеть стража. Иногда он бывает устрашающим зверем высотой до неба. Ты счастливчик: для тебя он был всего только тридцатиметровым. И все же его секрет очень прост.

Он сделал паузу и стал напевать мексиканскую песенку.

— Страж другого мира — это комар, — сказал он медленно, как бы взвешивая эффект своих слов.

— Извини?

— Страж другого мира — комар, — повторил он. — То, с чем ты встретился вчера, было комаром; и этот маленький комар не пропустит тебя, пока ты не победишь его.

Сначала я не хотел верить тому, что говорил дон Хуан, но, вспомнив по порядку свои видения, я должен был согласиться, что сперва смотрел на комара, а мгновение спустя случилось нечто вроде миража, и я увидел зверя.

— Но как мог комар причинить мне вред, дон Хуан? — спросил я, действительно сбитый с толку.

— Он был не комаром, когда причинял тебе боль, — сказал он, — он был стражем другого мира. Возможно, однажды ты наберешься мужества победить его. Не теперь, я думаю; пока он для тебя тридцатиметровый брызгающий слюной зверь. Но бесполезно говорить об этом. Стоять перед ним — это не подвиг; поэтому, если ты хочешь узнать о нем больше, ты должен найти стража опять.

Два дня спустя, 11 ноября, я снова курил смесь дона Хуана. Я попросил его дать мне покурить еще раз, чтобы найти стража. Я сделал это не сразу, а после долгого размышления. Мой интерес к стражу был намного больше страха или нежелания потерять ясность.

Процедура была такой же. Дон Хуан набил трубку, и, когда ее содержимое закончилось, он забрал ее у меня и спрятал.

Эффект был заметно слабее. Когда я почувствовал легкое головокружение, дон Хуан подошел ко мне и, поддерживая мою голову руками, помог лечь на левый бок. Он велел мне вытянуть ноги и расслабиться, а затем помог поместить мою правую руку перед собой, на уровне груди. Он так повернул мою руку, что ладонь упиралась в циновку и на нее приходилась значительная часть веса моего тела. Я ничего не делал, чтобы помочь или помешать ему, так как не знал, чего он хочет этим добиться.

Он сел напротив и велел ни о чем не заботиться. Он сказал, что хранитель скоро придет и я должен смотреть вокруг, чтобы увидеть его. Кроме того, он небрежно заметил, что страж может причинить мне сильную боль, но есть способ избежать этого. Он напомнил, что в прошлый раз заставил меня сесть, когда решил, что с меня достаточно. Он указал на мою правую руку и сказал, что намеренно поставил ее в такое положение, чтобы я мог воспользоваться ею как рычагом, чтобы подняться в любой момент.