Карлос Кастанеда, книги 1-2 (ред. В.О.Пелевин, carlitoska)

Положив батончик пейотля в рот, я разжевал его. Через некоторое время дон Хуан достал из мешка другой батончик. Я почувствовал облегчение, когда увидел, что после короткой песни он разжевал его сам. Затем он передал мешок мне, и я тоже взял следующий батончик. Этот круг повторялся пять раз, прежде чем я почувствовал жажду. Я поднял флягу, чтобы напиться, но дон Хуан сказал, чтобы я только прополоскал рот, но не пил воду, так как иначе меня вырвет.

Я несколько раз прополоскал рот. В какой-то момент желание попить стало ужасным искушением, и я проглотил немного воды. Немедленно мой желудок стал сжиматься. Я ожидал безболезненного и незаметного излияния жидкости у себя изо рта, как это было при моем первом знакомстве с пейотлем, но, к моему удивлению, у меня было лишь обычное ощущение рвоты. Однако оно не длилось слишком долго.

Дон Хуан взял другой батончик и вручил мне мешок, круг был возобновлен и повторялся, пока мы не разжевали 14 батончиков. К этому времени мои прежние ощущения жажды, холода и неудобства исчезли. Вместо них я ощутил незнакомое чувство тепла, возбуждения. Я взял флягу, чтобы освежить рот, но она была пуста.

— Можно мне сходить к ручью, дон Хуан? — произнес я.

Звук моего голоса не вырывался изо рта, а отразился от нёба обратно в горло и катался эхом взад-вперед между ними. Эхо было мягким, музыкальным и, казалось, имеет крылья, которые хлопали внутри моего горла. Их касания ласкали меня, я следил за их движением взад-вперед, пока они не исчезли.

Я повторил вопрос. Мой голос звучал так, как если бы я говорил внутри пещеры. Дон Хуан не ответил. Я поднялся и, сделав шаг в направлении ручья, посмотрел на дона Хуана, не идет ли он тоже, но он, казалось, к чему-то прислушивался. Жестом он показал мне замереть.

— Абутол уже здесь! — сказал он.

Я раньше никогда не слышал этого имени и колебался, спросить ли его об этом, когда услышал звук, который походил на звон в ушах.

Звук становился громче и громче, пока не стал подобен реву гигантского быка. Он длился короткий момент и постепенно затих, снова наступила тишина. Сила и интенсивность звука напугали меня, я трясся так сильно, что едва мог стоять, и все же рассудок мой работал совершенно нормально. Если несколько минут назад меня клонило в сон, то теперь это чувство полностью пропало, уступив место исключительной ясности. Звук напомнил мне научно-фантастический фильм, в котором гигантская пчела, гудя крыльями, вылетает из зоны атомной радиации. Я рассмеялся от этой мысли и увидел, что дон Хуан принял свою обычную расслабленную позу.

Внезапно на меня вновь нашло видение огромной жужжащей пчелы. Это видение было более реально, чем обычная мысль, оно было отдельным, исключительно ясным. Все остальное было изгнано из моего ума.

Состояние ментальной ясности, которого никогда ранее не бывало в моей жизни, вызвало еще один момент страха. Я начал потеть и наклонился к дону Хуану, чтобы сказать, что боюсь.

Его лицо было очень близко. Он смотрел на меня, но его глаза были глазами пчелы. Они выглядели, как круглые очки, имеющие свой собственный свет в темноте. Его губы были вытянуты трубочкой и издавали прерывистый звук: «По-та-по-та-ре-та».

Я отпрыгнул назад, едва не разбив голову о скалу за спиной. В течение бесконечного времени я испытывал невыносимый ужас, я скулил и задыхался. Пот замерзал у меня на коже, придавая ей неудобную твердость. Потом я услышал голос дона Хуана:

— Поднимайся! Двигайся! Поднимайся!

Видение исчезло, и я снова мог видеть его знакомое лицо.

— Я принесу воды, — сказал я после еще одной бесконечной паузы. Мой голос срывался, я с трудом мог выговаривать слова. Дон Хуан согласно кивнул. По пути я понял, что мой страх исчез так же загадочно и так же быстро, как и появился.

Приближаясь к ручью, я заметил, что могу ясно видеть каждый предмет на пути. Я вспомнил, что только что ясно видел дона Хуана, тогда как до этого я едва мог различить очертания его фигуры. Я остановился, посмотрел вдаль и смог увидеть противоположную сторону долины. Мне подумалось, что видимо уже наступает утро, но одновременно у меня было чувство, что я потерял счет времени. Я взглянул на часы. Было десять минут двенадцатого, я послушал часы, они шли. Полдня быть не могло, значит это полночь. Я намеревался сбегать к воде и вернуться назад к скалам, но увидел, что дон Хуан идет вниз и подождал его. Я сказал ему, что могу хорошо видеть в темноте.

Он долгое время смотрел на меня, ничего не говоря. Если он и говорил что-то, то может быть я просто его прослушал, так как все мое внимание было сосредоточено на моей новой уникальной способности видеть в темноте. Я мог различить мельчайшие песчинки. Временами все было таким ясным, что казалось, что сейчас утро или день, но потом темнело. Потом опять светлело. Вскоре я понял, что яркость совпадает с диастолой моего сердца, а темнота с его систолой. Мир становился ярким, темным и снова ярким с каждым ударом моего сердца.