Карлос Кастанеда, книги 1-3

Я захотел спросить, имеет ли это заявление какой-либо скрытый смысл, но не решился. Однако он угадал мои чувства и стал объяснять, что он имел в виду. Он сказал, что мои усилия напомнили ему сказку о людях, которых когда-то обвинил и казнил некий король. Он сказал, что в сказке наказанные люди не отличались от тех, кто их наказывал, ничем, кроме того, что произносили слова особым образом, присущим только им. Этот недостаток, конечно, и выдавал их. Король поставил на дорогах заставы, где чиновники требовали от каждого прохожего произнести ключевое слово. Те, кто мог его произнести так, как король, оставались жить, остальных немедленно казнили. Основой сказки было то, что молодой человек решил подготовиться к испытанию на заставе, научившись произносить контрольное слово так, как нравилось королю.

Дон Хуан сказал с широкой улыбкой, что молодому человеку понадобилось «шесть месяцев», чтобы научиться правильному произношению. И затем пришел день великого испытания. Молодой человек пошел к заставе и стал ждать, когда чиновник потребует произнести слово.

В этом месте дон Хуан очень драматично остановился и посмотрел на меня. Его пауза была рассчитанной и показалась мне ловушкой, но я продолжал игру. Я уже слышал подобную историю раньше. Там речь шла о евреях в Германии и о способе, которым можно было узнать евреев по тому, как они произносили некоторые слова. Я знал также основную нить рассказа: молодой человек должен был быть схвачен из-за того, что чиновник забыл ключевое слово и попросил произнести другое, очень похожее, которое молодой человек не научился произносить правильно.

Дон Хуан, казалось, ждал, чтобы я спросил, что было дальше. Я так и сделал.

— Что с ним случилось? — спросил я, стараясь выглядеть наивным и заинтересованным сказкой.

— Молодой человек, который был действительно хитрым, сообразил, что чиновник забыл ключевое слово, и, прежде чем тот успел сказать что-либо еще, он признался, что готовился в течение шести месяцев.

Он сделал другую паузу и взглянул на меня с предательским блеском в глазах. На этот раз он подменил карты. Признание молодого человека было новым элементом, и я уже не знал, чем закончится история.

— Ну, и что случилось потом? — спросил я, действительно заинтересовавшись.

— Молодой человек был немедленно убит, конечно, — сказал он и расхохотался.

Мне очень понравился способ, которым он захватил мой интерес. Еще больше мне понравилось, как он связал сказку с моим случаем. Фактически он сочинил ее для меня и потешался надо мной очень тонко и артистически. Я засмеялся вместе с ним.

После этого я сказал ему, что, как бы глупо я ни выглядел, я действительно заинтересован в том, чтобы узнать что-нибудь о растениях.

— Я очень люблю гулять, — сказал он.

Я подумал, что он намеренно меняет тему разговора, чтобы не отвечать мне. Я не хотел настраивать его против себя своей настойчивостью.

Он спросил меня, не хочу ли я пойти с ним на короткую прогулку в пустыню. Я охотно согласился, сказав, что с удовольствием пройдусь по пустыне.

— Это не пикник, — сказал он тоном предупреждения.

Я ответил, что очень серьезно хочу работать с ним. Я сказал, что нуждаюсь в информации любого рода об использовании лекарственных растений и готов платить ему за время и труды.

— Сколько ты будешь платить? — спросил он.

Я уловил в его голосе нотку жадности.

— Сколько ты найдешь нужным, — сказал я.

— Плати мне за мое время своим временем.

Я подумал, что он любопытнейшая личность. Я сказал ему, что не понимаю, что он имеет в виду. Он ответил, что о растениях нечего сказать, поэтому взять деньги было бы для него немыслимо.

Он пронзительно поглядел на меня.

— Что ты делаешь у себя в кармане? — спросил он с гримасой. — Ты что, играешь со своей колотушкой?

Он имел в виду записи, которые я делал в миниатюрном блокноте, хранящемся в огромном кармане моей куртки.

Когда я объяснил, что я делаю, он сердечно рассмеялся. Я сказал, что не хотел его беспокоить, записывая прямо перед ним.

— Если ты хочешь записывать — записывай, ты не беспокоишь меня, — сказал он.

Мы гуляли в окрестной пустыне, пока не стало почти совсем темно. Он не показывал мне никаких растений и совсем не говорил о них. Мы на минутку остановились отдохнуть у больших кустов.

— Растения очень любопытные создания, — сказал он, не глядя на меня. — Они живые, и они чувствуют.

В тот самый момент, когда он сделал это заявление, сильный порыв ветра сотряс пустынный чапараль вокруг нас. Кусты издали гремящий звук.

— Ты слышишь это? — спросил он меня, приставляя руку к своему уху, словно прислушиваясь. — Листья и ветер соглашаются со мной.

Я засмеялся. Друг, который свел нас, уже предупреждал, чтобы я держался настороже, потому что старик бывает очень эксцентричен. Я подумал, что «соглашение с листьями» было одной из его эксцентричностей.

Мы гуляли еще некоторое время, но он все не показывал мне никаких растений и не сорвал ни одного из них. Он просто шел через кусты, слегка их касаясь. Затем он остановился, сел на камень и сказал мне, чтобы я отдохнул и осмотрелся.