Карма

Тишину разрывает крик, доносящийся с другой стороны здания, за которым мы притаились. Я оглядываюсь в поисках места, где можно спрятаться поудобнее. В переулке стоит ржавый мусорный бак, и когда я оглядываюсь на Сэма, он кивает. Мы бросаемся к баку, а крики становятся всё ближе.

Я откидываю крышку и вздрагиваю от смешения зловонных запахов гниющих продуктов, прокисшего молока и концентрата мочи. Оглядываясь на источник звуков, я обдумываю альтернативу — не нырять лицом в эту клоаку, но крики уже превратились в шум приближающихся шагов.

И они становятся всё ближе.

Блядь.

Я переваливаюсь через борт мусорного контейнера, и мои ноги проваливаются в мягкие груды черных мешков для мусора, наполненных бог знает чем. Я зацепляюсь за угол одного из них и разрываю пакет, пачкая брюки несвежим кофе.

Отвратительно, — думаю я, — но у меня нет времени сосредоточиться на гигиене, так как Сэм приземляется рядом со мной. Он придерживает крышку и с легкостью закрывает ее, погружая нас в полнейшую темноту, пока мы прячемся, надеясь на лучшее.

По мере того, как проходят секунды и адреналин спадает, я ощущаю благоухающий запах мусора. Запахи душат мои легкие, сдавливая их до тех пор, пока я не начинаю думать, что задохнусь на троне из грязных подгузников и овощных очистков. Я хватаю Сэма за рукав. Из-за удушающего запаха этого «парфюма» и паники мне почти хочется выпрыгнуть из бака и броситься в неизвестность.

Когда я больше не могу это терпеть, я пытаюсь встать. Моя голова касается металлической крышки, но Сэм тянет меня вниз, прижимая мою задницу к другому мешку с мусором.

— Стоп, — шепчет он.

Я бы хотела, чтобы он пытался защитить меня, но эти иллюзии давно рассеялись. Он просто пытается спасти свою задницу. Если найдут меня, найдут и его.

Рядом с мусорным контейнером раздается взрыв. Я зажимаю рот рукой, чтобы заглушить испуганный крик. Мужчина кричит, а затем до моих ушей доносится хлюпающий звук.

Все мои принципы буквально кричат, что следует выпрыгнуть и помочь этому человеку, но не в этом положении. Мы не можем. Нужно, чтобы преимущество было у нас, и нет места хуже, чем гребанный мусор. Мое сердце разрывается на части из-за незнакомца, который, скорее всего, умрет в нескольких шагах от нашего укрытия.

— Пожалуйста… не надо, — шепчет он. Влажные звуки прерываются тяжелым дыханием между каждым словом.

Нападающий не чувствует жалости. Он только смеется. Он играет с ним.

Эти звуки возвращают меня к тому моменту, связанному с моим отцом. Умолял ли он сохранить ему жизнь? Доставляли ли его боль и мучения столько же радости его мучителю?

Мое сердце сжимается от переизбытка эмоций, и мне приходится бороться с желанием встать и остановить всё, что там ни происходило бы, но, прежде чем я успеваю пошевелиться, мольбы прекращаются. Всё кончено.

Слышатся шаги возле мусорного контейнера, крышка открывается. Мы старательно прижимаемся к мусору и молимся, чтобы убийца нас не заметил. Лунный свет проникает сквозь щель, когда он что-то бросает в кучу отходов. Что-то падает мне на колени. Представьте себе мое удивление, когда я смотрю вниз и вижу мужскую голову.

Его рот, застывший в хватке смерти, кривится в агонии. Тяжелые веки закрывают его невидящие глаза. Теплая кровь капает из зияющего обрубка шеи и смешивается с кофе, пропитывающим мои джинсы.

Я снова закрываю рот рукой, ноздри раздуваются, когда я пытаюсь не дать человеческой гильотине вырвать из меня ненужные звуки.

— Не двигайся, — беззвучно, одними губами произносит Сэм.

Пот каплями скатывается по вискам, и от этого начинает чесаться лицо. Но я не двигаюсь. Моя потребность держать свою голову прочно прикрепленной к остальному телу подавляет желание почесаться.

Мусорный контейнер захлопывается, и мужчина снаружи уходит, весело насвистывая. Шаги удаляются, медленно и спокойно, как будто он только что не убил человека и не бросил его голову мне на колени. Как только шаги становятся далеким воспоминанием, я выдыхаю и отталкиваю голову от себя. Я больше ни секунды не могу смотреть в его испуганное лицо.

— О, Боже, — слова вырываются из меня еле слышно.

— Хватит ныть. Ты в порядке, — шепчет Сэм.

— Но он нет, — говорю я, указывая на отрубленную голову.

— Пока это не касается нас, мне насрать.

Думаю, именно в этом мы с Сэмом отличаемся. Ему всё равно, пока это не угрожает нам, а я не хочу, чтобы это задело хоть кого-нибудь.

Сэм приоткрывает крышку, выглядывая через щель. Убедившись, что всё чисто, приподнимает крышку до конца. Он взбирается наверх, балансируя на краю, затем выпрыгивает из мусорного бака. Я собираюсь сделать то же самое, но тишину нарушает голос Сэма.

— Возможно, тебе не стоит на это смотреть, — говорит он.

— Мне нужно увидеть.

Тело мужчины лежит в растекающейся луже крови на бетоне. Его шея представляет собой месиво из красной плоти и белых костей, а от грудины до таза тянется большой разрез. Сквозь глубокую рану проглядывают розовые органы.