Кармен

Отдохнув несколько часов, она отправилась в Гаусин, и на другой день утром мальчик, козий пастух, принес нам хлеба. Мы пробыли тут целый день и ночью подошли поближе к Гаусину. Ждали вестей от Кармен, их не было. На третий день, глядим: идет по дороге погонщик лошаков; рядом с ним на лошаке хорошо одетая женщина под зонтиком, а вслед за ней девочка, должно быть, ее служанка. Гарсиа говорит нам: «Смотрите-ка: чудотворец Николай посылает нам двух лошаков и двух женщин; правда, лучше бы четыре лошака, но на этот раз и того довольно». Он взял мушкетон и спустился к дороге, скрываясь в кустарниках. Мы, Данкаир и я, следовали за ним немного поодаль. Когда путешественники поравнялись с нами, мы вышли из-за кустов и закричали погонщику: «Стой!» Женщина, увидев нас, вместо того, чтоб испугаться, — а один наш костюм мог испугать хоть кого, — захохотала.

— Ах, вы lillipendi (дураки), — вскричала она: сочли меня за erani (барыню).

То была Кармен, но так переодета, что говори она на другом языке, я никогда не узнал бы ее. Она спрыгнула с лошака, поговорила тихонько с Данкаиром и Гарсией, потом сказала мне:

— Канарейка, мы увидимся прежде, чем тебя повесят. Я еду в Гибралтар по делам цыганским. Вы скоро получите от меня вести.

— На прощанье она указала нам место, где мы могли найти на несколько дней приют. Эта девка была провидением нашей шайки. Скоро мы получили от нее немного денег и известие еще лучше денег, что в такой-то день, по такой-то дороге поедут из Гибралтара в Гренаду два английские лорда, у которых много гиней. Гарсиа хотел убить их, но Данкир и я — мы воспротивились. Кроме рубашек, в которых мы крайне нуждались, отобрали у них только деньги да часы.

Да, сударь, негодяем сделаться легко. Хорошенькая девушка вскружит тебе голову; подерешься за нее, убьешь противника, должен бежать в горы и из контрабандиста становишься разбойником прежде, чем успеешь подумать о своем положении. Мы рассудили, что, по ограблении милордов, нам неловко оставаться в окрестностях Гибралтара, и потому углубились в Рондскую Сьерру.

Вы говорили мне как-то о Хозе-Мария: там я познакомился с ним. С ним была его любовница; она никогда не отставала от него. Это была пригожая девушка, умная, скромная; никогда не скажет, бывало, непристойного слова, а какая преданность! И за все это он обращался с ней очень дурно, волочился за всеми девушками и иногда вдруг прикидывался ревнивцем. Раз он ударил ее ножом. Что ж? она еще более стала любить его. Уж так созданы женщины, особенно андалузянки! Любовница Хозе-Марии гордилась рубцом. оставшимся на руке ее от раны. К довершению всего этого, Хозе-Мария был дурной товарищ… В одной экспедиции с нами вместе он устроил дело так, что весь барыш достался на его долю, а на нашу — только удары да хлопоты. Но возвратимся к моей истории.