Карнивора

— Я именно поэтому просил тебя остаться, — продолжил Кит, и хотя его голос звучал сердито, рукам это не помогало. Скорее наоборот. — Знал ведь, что тебя обязательно кто-нибудь во что-нибудь втянет, использует, подставит… Как ты вообще тут оказалась?!

— Я попала в плен на Танияре.

Кит непонимающе посмотрел на нее.

— Это где разгромили лагерь ди Спазы? Что ты делала там?

— Была военным медиком.

— О, твари, — выругался он еле слышно. — Значит, это говорили о тебе. И после всего, что ты увидела во время похода, ты можешь помогать им?

— Да! — прошипела Марика. Руки снова упокоились. — После того, что случилось в Казире, после того, что я видела каждый день в лагере, после того, как ди Спаза отобрал мой пьентаж и посадил на цепь, как собаку!..

Темные глаза Кита расширились.

— А потом я попала в плен к изульцам, — не унималась Марика, — где со мной обращались лучше, чем при дворе в Кастинии, где меня уважали, а мои способности — ценили! Попала в страну, где больше половины населения грамотны, а мои познания в гигиене и фармацевтике не превосходят того, что знает каждый умный человек! Так почему, объясни мне, я должна помогать не им, а необразованным темным хамам, среди которых жила на Севере?

Кит ответил не сразу, а когда заговорил, это был еле слышный шепот:

— Но ведь это не твоя страна.

— Моя мать — сантинелка, мой отец — изулец, — вскинула голову Марика, тряхнув темными кудрями. — Какая страна должна быть моей?

На этот раз он не ответил ничего. Только сидел, понурив голову, и постепенно ее руки снова начали дрожать.

— Кит, — неуверенно позвала Марика, шагнув ближе.

Он поднял на нее черные глаза.

— Я не хочу воевать ни на чьей стороне, — сказала она. — Я хочу только, чтобы никто больше не воевал.

Кит еле заметно приподнял одну бровь.

— Если Аргения сдастся, будет мир, — пояснила Марика.

Он поднял обе брови.

— Ты считаешь, что это не так?

— Я считаю, что ты помогаешь тем, кто затеял эту войну, — пожал плечами Кит и тут же резко вздохнул от боли.

Она больше не могла сопротивляться желанию своих рук. Пересекла пустое пространство между ними за три широких шага, опустилась на колени, положила ладони на избитое лицо. Кит слабо улыбнулся под ее пальцами.

— Что они сделают со мной? — спросил спокойно.

Марика ничего не ответила, сосредоточившись на неровной израненной коже под ладонями. От него шел тяжелый сильный запах, такой непривычный после умащенных благовониями изульцев — пота, крови, пыли… Леса.

— А ведь я правда собирался вернуться, — сказал Кит тихо.

Марика встретилась с ним взглядом и вздрогнула.

— Все это время я думал о том, — продолжил он, — как поднимусь по дороге от Тремпа — а там меня будешь ждать ты.

— А мне в этой истории ты отвел какую роль? — сухо усмехнулась Марика, возвращаясь к ссадинам и кровоподтекам. — Ждать?

На этот раз настала очередь Кита промолчать. Марика медленно перемещала ладони по его лицу, шее, плечам, груди. Нащупала два сломанных ребра.

— Выдохни, пожалуйста, — попросила тихо. Убедилась, что нет осколков рядом с легким, зафиксировала кости. Руки уже покрыла толстая корка, и кожу нещадно саднило — но она боялась прерваться. Сейчас, пока Кит молчал, можно было притвориться, что это просто очередной раненый, больной, которому нужна ее помощь.

— Марика, — позвал он тихо. Она тяжело вздохнула — до ног добраться не успела. «Ну и пусть хромает», — подумала сердито и подняла взгляд.

— Они убьют меня, — сказал Кит совершенно уверенно. — Возможно, просто запытают до смерти — но живым я отсюда точно не выйду.

Марика поднялась на ноги. Достала из кармана смоченный духами платок и начала методично протирать ладони.

«А смысл? — пронеслось в голове. — Все равно ведь черные».

— Помоги мне, — сказал Кит. — Я не прошу тебя принять мою сторону, или любую другую сторону — просто помоги мне выбраться отсюда.

Она протирала ладони.

— К тварям войну, Аргению, Изул, весь мир, — он старался говорить спокойно, но слова лились все быстрее, — но ведь это ты

прибежала тогда к озеру в грозу. Это ты подала мне руку над пропастью. Пожалуйста, Марика.

Марика аккуратно сложила платок и убрала в карман.

— Ты знаешь, что я теперь могу усыпить целый замок? — сказала она с усмешкой — и ушла, не дожидаясь его ответа.

Три движения. Мягкое, короткое — завеса тишины собралась у нее в ладони липким пухом. Круговое, резкое — мертвенный свет погас, оставляя на коже темную пыль. И быстрый щелчок пальцами — после которого в темноте тихо звякнули цепи.

* * *

Потом, много лет спустя, она пыталась понять, в какой же момент все-таки ошиблась? Где была точка невозврата, с которой все пошло не так? Когда она решила поехать в Кассию? Когда накладывала Pravitatis на стены крепости? Когда спустилась в темницу? Когда вышла из нее?

Когда прибежала к озеру?

Когда протянула руку над пропастью?

* * *