Каролина: между дождем и градом

— Именно его я и хочу, чтобы ты смыла! — рык, звериный и совсем не доброжелательный, вонзился в меня ножом, парализуя. Прыснув от злости, мужчина толкнул меня вперед, намотал мои же волосы на свой побитый кулак и, опустив над водой, начал грубо намыливать лицо обычным мылом, стоящим у раковины, шепча на ухо: — У меня нет времени играть в твои игры, девочка. Я говорю, ты выполняешь, поняла меня?

Раковина наполнилась всеми цветами радуги, оставляя меня без маски. Образа, созданного для выхода в свет. Владимир дернул меня назад, но я изо всех сил напряглась, не позволяя ему этого сделать. Мужчина не должен был видеть меня такой…

Тогда вторая рука сомкнулась на шее, Владимир потянул на себя со всей силы. Я больше не могла держать оборону, зажмурившись, что есть мочи, выровнялась по струнке смирно.

Владимир замер, не издавая ни единого звука. Словно статуя, не способная шевелиться. Несмело распахнув один глаз, я увидела, как внимательно он рассматривает следы пощечин.

— Почему? — хриплый бас эхом разлился по комнате, вызывая мурашки на коже.

— Что «почему»? — обезоруженная, я ощущала себя голой.

— Почему ты не рассказала мне? — Орлов сжимал зубы до хруста, но глаза его были широко распахнуты. В них сквозило нечто непонятное мне, недоступное. — Почему молчала, Каролина?

Опустив взгляд в пол, я поморщила нос, сгорая от стыда и досады:

— А должна была?

Рука мужчины на моей шее вздрогнула, а после он резко повернул меня к себе, усаживая на банный столик, чтобы наши носы сровнялись. Пытая взглядом, он чеканил слова так раздраженно, будто ненавидел меня каждой клеточкой темной души:

— По-твоему, я настолько ужасен?

Краткий ответ застыл на губах, но я сдержала его и просто усмехнулась. Грусть пронзила от мысли: «Могла ли я подумать, что буду сидеть перед Орловым с ссадинами на лице и рассуждать о его характере?»

— Вы ужасны ровно в той же степени, что и я, Владимир, — прошептала мертво и безжизненно, признаваясь в очевидном самой себе.

Он ждал продолжения, но когда его не последовало, поддел мой подбородок указательным пальцем, цепко сканируя насквозь черными глубинами:

— Не понимаю.

— Думаете, — моя бровь вздернулась вверх, сарказм в голосе скрыть не удалось, и все же он снова и снова срывался, — я не понимаю, зачем вы на самом деле «случайно» появились в торговом центре?

Владимир сцепил зубы, сжал кулаки, глухо рявкнув:

— Ну же, девочка. Удиви меня.

Разведя руками, я обратила внимание, как внимательно Орлов их рассматривает, и только потом до меня дошло, что больше перчатки не скрывают правду. Огонь в глазах мужчины, ярость на сына прошибали насквозь!

— Очевидно, как по мне, — тяжело вздохнув и откинувшись головой на стену позади, заставила себя не чувствовать на себе Его неумолимое влияние. Словно удав, закручивающийся вокруг шеи… — Причина могла быть только одна. Вы пришли ко мне, чтобы сделать одно лишь предложение, — распахнув глаза, я устремилась ими в замершего в ожидании Владимира. — Вы собирались и дальше изменять законной жене со мной. Трахать жену собственного сына на постоянной основе.

Владимир тяжело задышал, его ноздри нервно раздувались в противовес абсолютно спокойному лицу. Я была права, ткнула в десяточку. Удивительно, как тонко удавалось читать мужчину, несмотря на маску и отличное умение скрывать эмоции. Я чувствовала его непонятными мне фибрами души, была на одной волне и читала ауру. Когда Владимир был рядом, я ощущала его душу так же отлично, как и свою собственную.

— Почему же, — звон его голоса сыграл мелодию на нервах, внутри я ощетинилась, но снаружи не шелохнулась, — ты тогда такая же, как я?

Было нелепо играть роль наедине, жить в шкуре чужого человека. Если изнутри ты прогнил, лживо убеждать людей в обратном. Капелька слезы скатилась по щеке, я слизала ее с губ, после чего выпустила душу в убивающем меня изнутри признании:

— Потому что, предложи вы мне что-то такое, я бы согласилась.

Орлов смотрел на меня в упор, будто стал камнем. Лишь зрачки его резко расширились, буквально заслоняя собой всю радужку.

— Если ты думаешь, — холодная сталь искрила в голосе, — что имеешь на меня хоть какое-то влияние, то ошибаешься.

— И мысли не было, — ровный спокойный голос злил его еще больше.

— Я никогда не брошу Валентину, — буквально рычал он, ощетинившись, скалясь.

— Мне это не нужно, — по венам разлилось умиротворение, словно выпила стопку водки.

— Тогда, — он, кажется, вдохнул весь кислород в комнате, потому как голова резко закружилась, стоило двум жестким руками сжать мои лицо в своих ладонях, — что же тебе надо от меня, Каролина?

У меня не было ответа… Что-то не дало мне перешагнуть через распахнутые ворота, покинуть чету Орловых. Нечто, что до сих пор не удавалось разгадать.

— Меня волнует только счастье и достаток моей семьи, — в этом заключалась правда, ее я произнесла, как на духу.