Карп, который мечтал стать драконом

– В нашей деревне женщины кормят семьи, а не наоборот. На самом деле их ремесло – целое искусство. Ама может нырять глубоко в море, задерживать дыхание надолго и выносить холод намного лучше, чем мужчины. Моя мать даже рожала в море. Не меня, одну из сестёр.

– А твой отец?

– Мужчины в нашей деревне делают то, что в прочих местах положено делать жёнам, – сказал Катаси. – Следят за детьми и готовят тёплый ужин к приходу жены и дочерей.

– Серьёзно? Так разве может быть?

– Мои предки жили так веками, – сказал Катаси. – В море есть множество драгоценностей. Я не только о жемчуге. Морские создания редки и стоят дорого, многие из них укрепляют человека и изгоняют хвори, а достать их могут только ама. Морское ушко, сазаэ, трепанги, лангусты… За одно морское ушко, к слову, можно выручить немало: я столько зарабатывал в мастерской за два месяца. Потому и мои сёстры стали ама. Все, кроме одной: она вышла замуж в другую деревню.

Я же учился у отца с детства. Он родом из других мест и передал мне не только то, что нужно знать художнику, но и обычаи и правила, без которых не выжить за пределами общины ама. К тому же я и сам хотел чего-то большего, чем курить трубку и сидеть дома с детьми, ожидая жену. Мне с детства нравилось рисовать.

– Прекрасно знать с детства, что ты хочешь, должно быть, – сказала на это Юкия.

– А чего хочешь ты?

Девушка задумалась.

Она с детства никогда не задавалась этим вопросом всерьёз. За неё всегда решали, и, если уж честно, она и не думала, что может быть иначе. Крестьянский дом, из которого её выкупили, почти стёрся из её памяти. Дом же, в котором она росла после, был счастливым местом, где ей всегда твердили лишь о преданности господину, которого она никогда не видела.

В усадьбе Сойку она долго хотела сбежать. Потом потеряла на это всякую надежду и смирилась с тем, что не доживёт до весны. Теперь же она не знала, чего хочет.

Поняв, что вопрос его так и останется без ответа, Катаси сказал:

– Ложись спать. Я посторожу.

Чашечка запрыгала на месте, точно была лягушкой, а не цукумогами.

– Чашечка посторожит, – сказала Юкия, правильно истолковав её рвение. – Она спала весь день, а ночью вообще спать не очень-то любит.

На лице Катаси отразилось сомнение. Юкия же вспомнила рассказ духа ласточки о том, как маленькая цукумогами разбудила в минуту опасности её домочадцев и спасла их тем самым от смерти. Вспомнила она и то, как Чашечка заманила её в логово Сойку. Да, это было сомнительное приключение, но благодаря ему они с Катаси остались живы.

– Не сомневайся в ней: она справится даже лучше нас с тобой.

Катаси проворчал что-то под нос недовольно, но послушно лёг на бок спиной к Юкии. Он тоже очень устал.

Боль разбудила Юкию не сразу, так же как и в прошлый раз. Она медленно и вкрадчиво заползала в её спящее сознание, переплетая сон и реальность. Девушка увидела, как Сойку гонится за ней и хватает её за лодыжку. Чудовище тянуло её к себе, подминая под волосатое брюхо. Когти рвали её кожу на лоскуты, а в воздухе повис запах пионов, багульника и крови.

Она закричала и почувствовала, что кто-то обнимает её, выдирая из лап демоницы.

– Юкия, очнись.

Возвращаясь в сознание, девушка ощущала боль всё отчётливее. Она была благодарна Катаси: лучше понимать, что с тобой происходит, и терпеть муку в реальности, чем видеть кошмары, не осознавая, что это только сон.

По лицу её катились слёзы. Она пыталась больше не кричать, у неё почти получилось. Катаси вложил что-то в её рот. Она закусила предмет зубами, и, как ни странно, это помогло молчать. Ей было стыдно за свою слабость.

Час крысы длился так же долго и закончился так же внезапно. Боль отступила, но тело её не оправилось. Его лихорадило, девушку знобило так сильно, что стучали зубы. Она была в сознании и всё же с трудом понимала, сон это или явь. Так длилось ещё какое-то время, прежде чем она, измученная и заплаканная, погрузилась в сон без сновидений.

Позже она даже будет сомневаться: правда ли Катаси так и продолжал обнимать её и гладить по волосам, словно ребёнка?

Катаси

Катаси смотрел, как Юкия пытается расчесать пальцами спутавшиеся волосы. Они, выбившиеся из аккуратной причёски, теперь наводили на мысли о гравюрах с актёрами театра кабуки, которые изображали обезумевших богов.

Это был второй день их пути и второй привал. Катаси торопился, и девушка безропотно следовала за ним, не возражая и не жалуясь. Он понимал, что она устала. Он и сам чувствовал себя ослабевшим. Только становилось всё холоднее, потому художник страшился предстоящей ночи: вдруг именно сегодня ударят первые морозы? Как тогда они сумеют пережить их без крова?

Если повезёт и они не будут задерживаться в пути, уже завтра утром Катаси и Юкия сумеют достичь водоворота. Как войти в город духов двум живым людям – это был вопрос, но Катаси полагал, что, добравшись до места, возможно, он поймёт, что делать. В легендах ведь упоминались случаи, когда смертные входили в обитель потустороннего и уходили оттуда невредимыми. Так или иначе, Катаси не собирался отступать или показывать свои сомнения девушке.