Карп, который мечтал стать драконом

– Госпожа, – ответил ёкай, – мы обязаны вам свободой и жизнями. Вы были единственным существом на горе, способным нам помочь: только вы не были связаны договором и могли причинить вред паучьей госпоже. Мы же были беспомощны. Демонические пауки вылупились бы и тоже были бы свободны от обязательств. Голодные и хищные, они бы уничтожили всё живое на горе, а потом отправились туда, куда жаждала идти их мать. Вы понимаете, от какой страшной участи уберегли меня и мою семью? Да и множество других невинных созданий. Потому вам я отвечу на любой вопрос так честно, как только смогу.

Юкия не собиралась выспрашивать о том, что именно планировала делать Сойку, когда кладка бы вылупилась. Если уж честно, девушка вообще не ожидала такой многословности от духа ласточки. Однако теперь она не могла не спросить:

– Куда бы она их отправила?

Глаза ёкая были скрыты бумажной маской. Оттого его эмоции плохо читались на лице, но в этот момент губы его сжались в тонкую линию, а по телу прошла дрожь. То ли от отвращения, то ли от страха, то ли от того и другого.

– Она отправила бы их в город людей, потому что она не просто испытывала вечный голод, а ненавидела их.

Юкия содрогнулась теперь сама. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы справиться с захлестнувшим её ужасом. Она прикрыла глаза, стала считать вдохи и выдохи. Когда она вновь смогла говорить, голос её звучал ещё тише.

– Я хотела спросить не об этом, – сказала она.

– О чём же?

– Вы привели ко мне старого друга. Где вы её нашли? – спросила девушка и добавила, запнувшись: – Есть ли надежда, что из того дома спасся кто-то ещё?

На этот раз ёкай, к удивлению, Юкии, улыбнулся ей. Приподнялся только один уголок его губ, это выражение можно было очень легко спутать с усмешкой.

– Ваши родные живы.

Радость опалила её истосковавшееся сердце. Те, кого она похоронила мысленно очень давно, и правда могли ещё ходить среди живых? К глазам подступили слёзы, и в то же время поверить в это было страшно.

– Вы уверены?

– Я знаю. Мы все это знаем. Дом не уцелел, но никто не погиб в том пожаре. Цукумогами предвидела беду. Их род это умеет, и когда демон был неподалёку, она подняла шум во дворе. Она хоть и маленькая, но топот её ног по половицам слышали все жители дома, а уж когда она спугнула дремавших под карнизом ворон, проснулись все, кроме вас, госпожа. Ведь ваша комната была дальше всего от входа, да и сон ребёнка часто крепче, чем у взрослого.

Юкия почувствовала, как её тело становится лёгким. Даже боль в уставших мышцах больше не ощущалась. Ей показалось, что она вся стала легче пёрышка из-за переполнявшего её счастья; что она вознесётся на небо просто потому, что случилось то, на что она не смела надеяться.

– Я так рада, – прошептала она, – я так рада…

Ёкай с пониманием смотрел на неё. Ему были близки её чувства: ведь ласточки жили стаями. Для птицы это то же самое, что для человека семья.

– Ваша няня до сих пор живёт у подножия горы, – сказал он. – Она постарела, но господин даровал ей дом за верную службу. Она печалилась больше всех, когда вы пропали.

– Я хочу увидеть её, – сказала Юкия.

– Не нужно спешить с этим: важнее избавить вас от метки демона. Такого рода проклятия могут свести человека с ума. Медлить нельзя, госпожа.

Юкии не оставалось ничего, кроме как согласиться. Как бы сильно ни рвалось её сердце к родному человеку, она понимала, что дух ласточки прав. Да и к тому же, если нянюшка узнает, что Юкия мучится от проклятия каждую ночь, может, её доброе сердце не выдержит этого?

Нет, она дождётся того дня, когда обретёт настоящую свободу от Сойку и всего, что было с ней связано.

Глава 2 Первый снег

Юкия

Путь к истоку реки стал трудным для Юкии. Несмотря на то что теперь у неё были обувь и стёганое кимоно, девушка постоянно мёрзла. Даже когда ноги её послушно мерили шагами речной берег, пальцы рук оставались ледяными. Вздумай Катаси коснуться их – ужаснулся бы. Однако он не смел больше подходить к девушке слишком близко. Та догадывалась, что художник просто пытается соблюдать правила приличия, но отчего-то ей было обидно, что он держится на расстоянии.

Катаси рассказывал ей легенды во время небольших привалов. Она слушала их с благодарностью, но ноющие от боли мышцы не давали наслаждаться хорошей историей. Даже когда они отдыхали, мысли девушки неизменно возвращались к той минуте, когда нужно будет продолжить путь. Ей казалось, что даже проспи она двое суток кряду – всё равно усталость её не уменьшится.

К вечеру первого дня пути, когда они оставили далеко позади своих провожатых, а Чашечка беспокойно завозилась за поясом девушки, она вспомнила и о проклятии. Мысли о неминуемом часе крысы она гнала от себя весь день, но стремительно темнеющее небо было слишком могучим напоминанием об этом. Больше всего на свете ей хотелось бы просто проспать эту ночь без происшествий, но даже если она уснёт, боль разбудит её.