Карта императрицы

– Погоди, погодите, дайте сообразить. – Вирхов начинал догадываться, куда клонит Павел Миронович. – Вы намекаете, что записку писал этот Адриан Ураганов? То бишь Ванька Попов?

– А если это он поджег Аничков, – не унимался кандидат, – вместе со своей чертовой куклой Клавкой? Тогда все сходится, даже тот следок, помните, с каминной доски...

– Да, таким лаптем я себя давно не ощущал, – с досады Вирхов заскрежетал зубами, – сам гнал преступника на свободу, спасал от правосудия... Где же теперь его искать?

– А вдруг его дружок, доктор, знает? – в голосе Тернова слышалось неуместное ликование.

– Доктор? Ладно, выясни его фамилию.

– А я уже выяснил, Карл Иваныч. Фамилия его известная...

– Неужели Коровкин? – оторопел Вирхов.

– Нет, Карл Иваныч, нет! Хотя он настоящий врач, но пил страшно, разжалован в фельдшеры. Фамилия его – Придворов!

Глава 21

Доктор Коровкин сидел в гостиной дома господина Шебеко, пребывая в прескверном настроении после пережитого накануне. Он так ждал встречи с другом и учителем, профессором Муромцевым! И вот! Мало того, что вчера все они испытали нервное потрясение, когда в его саквояже обнаружили карту, так еще явился не вовремя несносный страховой агент!

Клим Кириллович тогда понял, что агент разыскал его у Муромцевых по поручению Екатерины Борисовны. Не увидев своего конфидента на фотовыставке в Пассаже, девушка попросила добродушного Модеста встретиться с доктором и передать ему всего два слова: «призрак ожил».

Условная фраза сомнений не оставляла – наверняка в Пассаже перед фрейлиной предстал шантажист или его посредник.

Правда, беглые соображения доктора были порядком поколеблены Мурой. Она настаивала, что Модест не просто так заявился к Муромцевым. Он, несомненно, сообщник тех, кто убил Аглаю Фомину и подменил фальшивой картой настоящую в Екатерингофском дворце. Мура считала, что доктора подкарауливают преступники – и едва он покинет дом, на него с тетушкой Полиной нападут.

Ее подозрения укрепились после того, как горничная Глаша передала записку, полученную с посыльным, в которой говорилось, что мистер Стрейсноу умирает. Клим Кириллович сразу же бросился звонить в гостиницу Лихачева: портье ответил, что мистер Стрейсноу в настоящее время почивает в своем номере, кишечное расстройство его больше не беспокоит, на ужин ему принесли из ресторана баранину с овощами и жареной картошкой.

– Вот, вы видите, я права, – страстно убеждала Мура, – это фальшивая записка. Ее писал не сэр Чарльз. Кому-то хочется, чтобы Клим Кириллович немедленно покинул наш дом: фрейлина, болезнь англичанина – лишь повод выманить его отсюда, изъять у него вещественное доказательство преступления... Я предлагаю обмануть преследователей. Холст надо переложить в какой-нибудь баул, который вынесет к извозчику дворник. А Полина Тихоновна и Клим Кириллович с саквояжем выйдут и сядут в экипаж. В саквояж положим что-нибудь ненужное...

После длительной дискуссии Муромцевы и Коровкины решили реализовать план Муры. А утром, если все будет в порядке, профессор с дочерьми навестят англичанина.

«Неужели здоровью мистера Стрейсноу что-то угрожает? – размышлял уже в постели доктор Коровкин. – И если он все-таки болен, то неужели будет просить руки Брунгильды на смертном одре?»

Много, много кое-чего передумал в минувшую ночь доктор Коровкин. Они с Полиной Тихоновной допоздна не ложились спать: раз преступники не объявились по дороге и позволили им благополучно добраться до аптеки, где Клим Кириллович частично восполнил пропажу инструментов и лекарств, а потом смогли спокойно доехать и до дома, то они непременно дадут о себе знать на Большой Вельможной. Не дождавшись появления преследователей, а потому так и не сообщив следователю Вирхову о своих проблемах, доктор Коровкин и его тетушка забылись к рассвету тяжелым, беспокойным сном.

Вопреки печальным обстоятельствам Клим Кириллович проснулся в положенный час, принял водные процедуры, позавтракал и договорился с тетушкой, что если нагрянут подозрительные личности – сказать им, что доктор направился к господину Шебеко, и после этого звонить Вирхову. Если же Карл Иванович пожалует сам и начнет выяснять про карту, похищенную в Екатерингофском дворце, честно признаться ему, что карту им подложили, и предъявить ее.

Полина Тихоновна уверила племянника, что он может не беспокоиться – все его указания она выполнит наилучшим образом.

– А тебе не показалось, Климушка, что Машенька ревнует тебя к Екатерине Борисовне? – уже в прихожей осторожно спросила она, поправляя шарф на шее племянника. – Как она сердилась, когда вчера ты собирался ехать к Шебеко...

Доктор перебирал в уме впечатления минувших суток, пока в гостиной не появился сам хозяин дома.

– Добрый день, милейший Клим Кириллович, – дородный старик играл сочной октавой, оправляя стеганную шелковую куртку, – вы уж нас, стариков, извините, мы по-домашнему, без церемоний.