Карта нашей любви

Она услышала, как он произнес что-то кому-то на заднем фоне, и попыталась не раздражаться. Он всегда отвлекался, когда разговаривал с ней по телефону. Она знала, что это ничего не значит и у него ответственная работа, но бесилась каждый раз, когда он прерывался на полуслове.

– Дом уже выставлен на продажу? – спросил он, заставляя ее разозлиться еще сильнее. Ради всего святого, она пробыла на острове меньше недели!

– Нет, еще нет, у меня еще не получится встретиться с риелтором до следующей недели. – Это было правдой, но она не говорила Руперту, что в душе содрогается от этой мысли. Чем больше она проводила времени в доме, тем больше она его любила. Какой смысл его продавать, если она не сможет купить на эти деньги даже комнату в самом дешевом районе Лондона?

– Я так по тебе скучаю, – сказал Руперт, заставив ее почувствовать себя самой худшей девушкой во всем мире. У нее были планы после обеда с Эйданом, и в глубине души она уже понимала, что ее чувства к нему не так уж невинны, как она пыталась себя убедить. Она пока не знала, что это означает для их с Рупертом отношений, но одно было ясно: ситуация выходит из-под ее контроля. Разумно было бы перестать проводить с ним время, но ее упрямая часть отказывалась. Наверное, она больше походила на свою маму, чем ей казалось.

– Я тоже по тебе скучаю, – ответила она. Невозможно поверить, что она уехала из Лондона совсем недавно, а все так сильно изменилось. Узнает ли ее Руперт, когда она вернется?

– Тебе действительно нужно там оставаться еще на неделю? – спросил он. – Я соскучился по своей девушке. Я хочу поцеловать ее и… Извини, одну секунду.

Холли снова услышала голоса на заднем плане и использовала это время, чтобы нарезать помидоры на завтрак. Ее немного мучила совесть из-за того, что она так и не доехала до Каламаки, чтобы встретиться с Никосом, и она подумала, успеет ли она быстро съездить до того, как Эйдан за ней зайдет. Сегодня они собирались посмотреть еще два места с карты Сандры и Дженни – одно под названием «Точка тысячелистника», а второе – просто «Голубые пещеры». После этого останется только секретный пляж.

– На чем я остановился? – вернулся Руперт. – А да, я говорил, как сильно я скучаю по нашим поцелуям, и я не имею в виду только твои губы, но и другие места тоже… Что? Ух ты, вот это да!

Холли вздохнула.

– Извини, дорогая. Тоби что-то от меня нужно. Обещай, что позвонишь мне завтра утром.

– Обещаю.

– Хорошо. Пока, дорогая. Я люблю тебя!

– Я тоже тебя люблю.

Нажав на красную кнопку и бросив телефон обратно в сумку, Холли снова вспомнила слова Эйдана о том, как разучиться любить кого-либо. У нее-то противоположная проблема – она пыталась понять, как научиться любить Руперта. В нем было столько хорошего – доброта, ум, верность, вежливость, внешность, амбиции. Она загибала пальцы один за другим, перечисляя достоинства Руперта и надеясь почувствовать хоть что-то.

Может быть, на такие вещи нужно время? Может быть, любовь растет, когда двое проводят довольно много времени вместе, что-то, над чем нужно работать и что нужно взращивать? Ее больно задело, когда Эйдан так открыто говорил о своей любви к бывшей девушке. После этого ее отношения с Рупертом показались ей глупыми и детскими, а ее слова о любви – подделкой.

Правда заключалась в том, что она действительно хотела полюбить Руперта. Очень сильно хотела, но думала, что проблема в ней. Именно страх и неуверенность удерживали ее от слишком глубоких чувств, и это не имело никакого отношения к тому, что она чувствовала на самом деле. Руперт постоянно говорил, что любит ее, но она никогда не чувствовала этого.

Снова достав телефон, Холли пролистала свои фотографии – снимки дома, пляжа в Каламаки и несколько фотографий из их с Эйданом поездок. Но основная часть фото – они с Рупертом. Она не особо любила фотографироваться, а Руперт совсем наоборот. Большинство фотографий делал он. Она вглядывалась в свое лицо, пытаясь найти что-нибудь в собственных глазах. Она выглядела счастливой, улыбалась, на некоторых даже почти смеялась, но ни на одной не улыбалась Руперту. Если бы она его любила, смотрела бы она на него? А если нет, может быть, надо просто сильнее стараться?

Размышляя над этими вопросами на заднем дворе, Холли поняла, что в Каламаки ехать слишком поздно. Лучше это сделать завтра. Она почувствовала первые приступы паники, поняв, что уже почти прошла неделя. Сегодня пятница, а значит, осталось всего восемь дней. Это очень, очень мало.

«Точка тысячелистника» оказалась на самой высокой точке острова. Им пришлось ехать туда по бездорожью, и Холли порадовалась тому, что у Эйдана джип. Даже несмотря на то, что их кидало из стороны в сторону и Филан, перебравшийся с заднего сиденья к ней на колени и на коврик под ногами, поскуливал, когда они подпрыгивали на каждой кочке.

– Не хотела бы я кататься здесь на мопеде, – прокричала Холли сквозь рев двигателя.

– Ты бы не смогла! – крикнул в ответ Эйдан. Костяшки его пальцев на руле совсем побелели от напряжения.