Карта небесной сферы, или Тайный меридиан

– А зачем он вступил в бой, почему не сдался?

Как всегда, у Танжер был наготове ответ:

– Если корсары были берберами, пленников ожидала известная участь – рабство. А если они были англичане… Между Англией и Испанией был тогда недолгий мир, и это усугубляло положение экипажа «Деи Глории». Если мир – значит нападение было незаконным, а в таких случаях свидетелей обычно ликвидировали. А потом, еще эти изумруды… Нет ничего удивительного, что капитан Элескано и его люди сражались до конца.

Держа мех с вином в руке, Пилото изучал карту. Потом сделал глоток и прищелкнул языком.

– Таких моряков больше нет, – сказал он.

Кой был с ним согласен. Мало того что море вообще сурово и безжалостно, мало того что жизнь на борту корабля вообще тяжела, – ко всему этому прибавлялись опасности войны, артиллерийского обстрела, абордажа. Шторм и так страшен, а если еще и сражение… Он вспоминал свою практику в мореходном училище на паруснике «Эстрелья дель Сур», и его охватывал озноб от одной только мысли, что он взбирается по мокрым вантам, чтобы взять рифы, а вокруг свистят пули, проносятся пушечные ядра, риф-сезни рвутся, летят щепки.

– Мужчин таких больше нет, – прошептала Танжер.

Она смотрела на море и на паруса «Карпанты», наполненные ветром, и по голосу ее было ясно, что она тоскует по тому, чего никогда не знала: по тайне, спрятанной в старинных книгах и не менее старых картах, по морям, где можно ходить на всех парусах и где на глубине покоятся останки никем еще не открытых затонувших кораблей, по изумрудам, лежащим на дне морском, по мечтам, которые воплощаются в реальность. Ветер задувал волосы ей на лицо, темно-синие глаза сияли и видели, казалось, только накренившуюся палубу, блеск морской воды, пену в кильватере – одним словом, погоню, всю эту драму, в которую втягивались еще двое: моряк, лишенный моря, и моряк, лишенный мечтаний. И Кой вдруг понял, что Танжер Сото хотела бы оказаться на одном из двух кораблей в тот далекий вечер 3 февраля 1767 года. Он не был уверен, что знает, на каком именно – на корсаре или на бригантине. Хотя, возможно, ей это было все равно.

Как и предсказывал Пилото, ветер к вечеру стал попутным, и теперь они шли фордевинд, а когда обогнули мыс Гата – в сумерках, солнце уже зашло за линию горизонта, – проблески маяка выхватывали кусками скалистую береговую линию. Они взяли грота-рифы и шли на норд-ост, поставили фок, закрепив его теперь к бакборту. Пока совсем не стемнело, Кой и Пилото подготовили все для ночного плавания: натянули леера вдоль бортов, а жилеты с поясами и карабинами, бинокли, фонари и белые ракеты положили так, чтобы все было при необходимости под рукой. Потом Пилото наскоро приготовил ужин – в основном из фруктов, – включил радар, зажег свет в нактоузе и сигнальные огни – показать, что они идут под парусами, – и пошел спать, оставив Коя на вахте.

Танжер осталась на палубе. Она стояла, засунув руки в карманы бушлата и подняв воротник, и смотрела на редкие огни, светившиеся далеко на альмерийском побережье, очертания которого были видны на фоне еще не погасшего неба. Она удивилась, почему так мало огней, и Кой сказал, что этот район, от мыса Гата до мыса Палос, – единственное место испанского Средиземноморья, не пораженное проказой туристического бизнеса. Горы, каменистый берег да редкость автомобильных дорог сотворили это чудо – почти нетронутое цивилизацией побережье. Пока, во всяком случае.

С другой стороны, по правому борту, пятнышки света выдавали теплоходы, следовавшие параллельным курсом, но гораздо мористее. Достаточно далеко от «Карпанты», но Кой старался не терять их из виду и время от времени определял в уме их координаты: постоянный пеленг при сокращении расстояния означает неизбежное столкновение, как гласит старинная моряцкая мудрость. Он склонился над нактоузом: «Карпанта» шла курсом сорок градусов и делала четыре узла. Ветер благоприятный, вода за кормой журчала, и парусник скользил по морской глади под темным куполом неба, на котором уже появились звезды. Полярная звезда, неизменный часовой, стояла точно над левым бортом. Танжер проследила за его взглядом.

– Сколько звезд ты знаешь? – спросила она.

Кой пожал плечами.

– Тридцать-сорок, – сказал он. – Те, что нужны для дела. Вот это – главная звезда, Полярная. Левее – Большая Медведица, похожа на закрученную комету, а чуть выше – Цефей. Созвездие в виде буквы «W» – Кассиопея.

– А как ты их находишь, среди такого-то множества?

– В разное время года в определенный час одни созвездия виднее, чем другие… Если взять за исходную точку Полярную звезду и проводить от нее воображаемые линии и треугольники, можно определить основные созвездия.

Танжер с интересом смотрела в небо. Красноватый свет из люка едва освещал ее лицо. В глазах у нее отражались звезды, и Кой вспомнил песенку времен своей юности:

Я учил любовь мою
песенке про звезды.

Он улыбнулся в темноте. Кто бы мог сказать, двадцать-то с лишним лет назад…