Карта убийцы

– Прекратите, пожалуйста, просто прекратите! – Привалившись плечом к стволу дуба, Блю задрала голову. Ветки раскинулись над ней подобно трещинам в разбившемся стекле. Небо было затянуто темно-серой пеленой, и Блю не смогла определить, где тучи, а где их нет, являются точечки яркого света звездами или дождевыми каплями. Она не знала, сколько сейчас времени, в какую сторону ей идти. Обернувшись к мистеру Парку, Блю поняла, что не сможет посмотреть ему в лицо, и опустила взгляд.

Там была Джессика Пайк.

Она стояла у него за спиной.

«Пожалуйста, ты должна!»

– Я не могу, я просто не могу!

– Не можете что? – спросил мистер Парк.

«Почему не можешь?»

– Я просто не могу, я не такая… Как я могу убедиться наверняка? Как могу понять, что это не проделки моего рассудка?

«Ты сама знаешь».

– Черт побери, о чем это вы? Какие еще проделки? – Мистер Парк обернулся, посмотрел вверх, снова повернулся к Блю.

– Я не знаю, – сказала Блю девочке, которую не мог видеть мистер Парк. – Нет никаких доказательств; ради всего святого, ничего нет!

– Доказательств? – Мистер Парк был окончательно сбит с толку, и Блю увидела у него на лице сочувствие, этот человек искренне переживал за нее, хотел ей помочь, но не знал как.

«Я тебе покажу».

В памяти мелькнул образ: Боди, свернувшийся клубком рядом с матерью, и это принесло боль и скорбь, захлестнувшие Блю, которая этого не хотела, не хотела, чтобы Джесс показывала ей нечто подобное. Она этого не хотела.

Вместо этого Джессика повернулась к мистеру Парку.

Что-то шепнула ему на ухо. И продолжала, продолжала шептать.

Подняв руку, мистер Парк стиснул большим и указательным пальцами себе переносицу. Он прищурился, лицо у него побледнело, наполнилось болью.

Блю снова увидела свою мать. Увидела Арлу. Ей вспомнилось, как Бриджет сидела за столом на кухне, прижавшись к столешнице щекой, выражение непостижимой утраты у нее на лице, малышка в слезах у ее ног. Блю представила себе мать в кровати – щуплое тело под одеялом, не имеющее сил заснуть или поесть, а в углу Боди, мечущий взглядом кинжалы.

– Вы сказали… – Мистер Парк нахмурился, словно язык у него во рту стал чужим, а слова были незнакомые, непонятные. От его жизнерадостной простоты не осталось и следа. Как и от сочувствия. Лицо стало желтым, болезненным. – Имя, вы сказали…

– Джессика Пайк.

– Откуда вам известно это имя?

Девочка по-прежнему стояла у его уха, однако губы ее застыли неподвижно, и она подняла взгляд на Блю: «Я же тебе говорила!»

И еще Блю увидела девочку, которой хотела быть сама. У которой есть друзья, которая ходит в школу, жизнь которой простирается за пределы тесного мирка мистики. Блю увидела все то, чем когда-то хотела стать. Все это ушло прочь, утонуло, как тонет в воде камень. Не осталось ничего, кроме мистера Парка и девочки, которую он убил.

Джессика Пайк пристально устремила Блю в глаза свой черный, мертвый взгляд. Это был тот ребенок, каким она когда-то была, бегущий в красных кроссовках к любимому брату. Мать их бросила. У девочки были друзья: мальчишка с азиатской внешностью, с длинными черными волосами по плечи, девочка с правильной сферой африканских жестких курчавых волос и родинкой на щеке. Блю увидела, как они бегают по коридорам муниципального жилого здания, услышала мягкие шлепки подошв их кедов, почувствовала, как их запыхавшийся смех жжет ей горло. Она увидела широкобедрую польку, которая готовила бефстроганов и покупала Джесс подержанную одежду. Блю увидела, как девочка сидела у себя в комнате, молча, неподвижно, как ей было сказано, в то время как ее брат в гостиной втыкал шприц себе в кроваво-черную вздувшуюся вену. И она увидела, как Милтон взял девочку за руку и привел в соседнюю квартиру. Увидела, как он включил телевизор с мультиками, положил рядом с ней комиксы, увидела, как его жена-полька поцеловала девочку в лоб…

– Где ты услышала это имя? – спросил мистер Парк, повышая голос. Единственной краской у него на лице было пятно буро-зеленой грязи.

Стоявшая рядом с ним девочка была ребенком лишь внешне. Ее взгляд начисто лишился детской невинности, оптимизма, жизни. Ей не суждено было повзрослеть – никогда.

– Вы ее убили, – решительно произнесла Блю.

– Я… что? Я никогда никого не убивал, я и муху пальцем не трогал! – К мистеру Парку отчасти вернулись силы; вскипающая ярость окрасила его щеки в бледно-розовый цвет.

– Она была еще маленьким ребенком, – продолжала Блю. Она могла убежать, развернуться и пойти по затопленному лесу, добраться до безопасного места, однако эта страшная правда последует за ней. Образ этого ребенка, этой загубленной жизни последует за ней, не давая покоя. – Как вы могли так поступить с ребенком?

В правой руке у Блю оказалась толстая черная ветка.

– Ты сошла с ума, ты не отдаешь себе отчета в том, что говоришь! Тебе нужно вернуться в дом, непогода подействовала на твой рассудок… Почему ты качаешь головой? Что с тобой не так? Что ты… – Мистер Парк попятился назад, не отрывая взгляда от Блю, ощупывая руками за спиной в поисках деревьев, которые могут преградить путь.