Картина убийства

– Если уж быть до конца точной, то я только наполовину валлийка, – сказала я. – Но с удовольствием возьму на себя этот рассказ, если только вы согласитесь выпить еще бренди.

– Когда это я отказывалась от бренди?

Я притворилась, что вспоминаю.

– Знаете, я не уверена, что такое бывало. Может быть, у вас проблемы с алкоголем?

– Алкоголичка? Я? – Хозяйка тоже притворилась, что размышляет над такой возможностью. – А ведь это многое объясняет, нет? Но мне кажется, что это не про меня. Я просто люблю иногда выпить стаканчик бренди…

– …а потом еще… и еще… и еще… – продолжила я.

– Если ты настаиваешь, дорогая, – сказала миледи, беря в руки стакан. – А теперь замолчи и рассказывай нам историю.

– Замолчать и рассказывать?

– Мы с тобой верно поняли, как современное законодательство смотрит на битье непослушных слуг, или все-таки что-то упустили?

– Мне кажется, мы раз и навсегда договорились с вами не слишком шокировать наших гостей… У всех налито? Можно начинать?

Глава 8

– Мне было семнадцать лет, когда я впервые встретилась с леди Хардкасл, – начала я свою историю. – Я работала горничной в одной лондонской семье, из которой она меня похитила.

– А я думал, что вы из цирковых, – прервал меня Скинз.

– Я рождена и выросла в цирке, – подтвердила я. – Но Ма захотела вернуться в Абердэр, когда Мамгу, моя бабушка, заболела. Вообще-то, она жила в местечке Кумдар, но об этой Богом забытой деревне никто никогда не слышал.

– Я и об Абердэре тоже никогда не слыхал, – вставил Скинз.

– Ну так теперь услышали, правда? Так вот, Ма взяла меня и мою сестренку-близняшку Гвенит с собой, но папа с братьями еще несколько лет продолжали работать в цирке. До тринадцати лет мы ходили в местную школу, а потом нам пришлось искать свое место в этом мире. Гвенит поселилась в городе и стала помогать в бакалейной лавке, в которой работала Ма. Но мне хотелось увидеть мир. Мы выросли, постоянно кочуя с места на место, и я не могла себе представить, как это я осяду в крохотном городишке на всю оставшуюся жизнь, даже если речь идет о таком восхитительном месте, как одна из валлийских долин.

– И вы переехали в Лондон? – предположил Скинз.

– Не сразу. Пару лет я проработала в Кардиффе в семье Уильямс. Там я многому научилась. Хотя было это совсем не просто. Я ведь привыкла поступать так, как мне заблагорассудится, а здесь мне пришлось подчиняться нудной рутине без конца и края. Поверьте мне, кухонная девушка – это вовсе не смешно. Но в доме была библиотека.

– Где вы могли сачковать? – опять перебил меня Скинз.

– Где я могла читать. Когда мы кочевали с цирком, мне нравились большие города. Обычно мы разбивали шатер на поле или в парке. А уже следующим утром я делала набег на центр города в поисках библиотеки. Там я проводила все дни, пока кто-то из цирковых не появлялся и не уводил меня оттуда. Они всегда знали, где меня искать. Так вот, когда мы, наконец, осели у бабушки, мне стало этого не хватать. Правда, в Мертир-Тидфиле появлялась некая передвижная библиотека. В доме же Уильямсов мне просто нужно было немного свободного времени. Больше всего его было, когда семейство уезжало, но и в другое время я тоже пользовалась любой возможностью. Мне тогда многое сходило с рук.

– Пока тебя не поймали, – заметила леди Хардкасл.

– После этого все стало намного проще. Я превратилась в личный проект мистера Уильямса.

– Он считал себя, как бишь это… филантропологом, что ли? – Скинз все не успокаивался.

Я рассмеялась и решила не поправлять его.

– Что-то в этом роде, – согласилась я. – Он неожиданно пришел домой и нашел меня, сидящей на подушке на полу возле камина и полностью погруженной в «Эмму»[40]. Я была уверена, что получу выволочку, но он сел рядом и заговорил со мной о Джейн Остин. И с тех пор мне разрешили читать, когда захочу. Как я уже сказала, я превратилась в его проект. Но в конце концов все это сработало против него. Однажды я прочитала объявление в газете. Лондонское агентство набирало надежных сотрудников…

– Похоже, что вы провели там немало времени, – подал голос Барти.

– Пару лет. Я все еще храню это объявление. Мне было пятнадцать, и на улице стояло двенадцатое июля тысяча восемьсот девяносто второго года. Я ответила на объявление и через месяц, упаковав свой чемодан и прихватив с собой отличные рекомендации, со слезами на глазах простилась со всеми и села на поезд до Паддингтона[41].

– Где вас немедленно наняла леди Х., – закончил за меня Скинз, которому явно не терпелось, чтобы я перешла к делу.

– Нет, не сразу. Я же сказала, что, когда мы встретились, мне было семнадцать, забыли? Два года я проработала у сэра Клайва и леди Тетерингтон…

– С которыми мы с Родди были близкими друзьями, – добавила леди Хардкасл.

– Таким хорошими, что когда от вас ушла горничная, вы выкрали одну из их прислуги, – заметила я.

– Хуже, – возразила она. – Я выкрала лучшую.

– Вы очень добры, – сказала я. – В результате в девяносто четвертом году я стала работать личной горничной леди Хардкасл.