Картинки нижегородского быта XIX века

В открытых противнях шипели, распространяя острый запах сала и лука, разнообразные снеди для неприхотливого потребителя. У одних базарных «питательниц» выбор блюд состоял из кусков щековины, перевязанного мочалкой рубца, печенки, легкого и т. п. У других — в противнях красовались чайная и кровяная колбаса, обрезки ветчины. У третьих — яичница глазунья и «каклеты» разных сортов.

Особняком располагались пельменщицы, привозившие свою кулинарию в чугунных котелках, обмотанных тряпками. В морозный день пельменщица садилась на котелок, чтобы согревать пельмени.

Цены на кушанье не были строго определены. Порции отпускались не по весу, а «на глазок»; можно было купить еды на пятак, на три копейки, на две. Были копеечные блюда. Фунтовой кусок колбасы ценою в 15 копеек делился на двадцать частей, а поджаренные кусочки продавались по копейке.

Бабы-кулинарки на разные голоса старались заманить покупателей, каждая к своему столу. Поминутно раздавались звонкие мелодичные или охрипшие возгласы:

— Рубец свежий и душистый!

— Горло хорошее, горло!

— А вот щековина вкусная!

— Пельменей, кому пельменей?

— Каклеты, горячие каклеты!

На пятницком базаре, так же как и на середном, человек был охоч до зрелищ и увеселений. Из последних наибольшей славой пользовались представления «ученых медведей». Их дрессировали и водили по всей России напоказ сергачи — жители смежных с городом Сергачом уездных сел Ключова и Кладбищ. Четвероногие артисты добывались большей частью непосредственно дрессировщиками в арзамасских лесах, а другие приобретались у местных сергачских охотников. Цена медвежонку была 12–15 рублей, взрослый ходил в 40–50 рублях, а «ученый» расценивался не менее ста рублей.

Как большинство среднерусских городов, Нижний имел рынок-толкучку для торговли поношенным платьем, подержанной мебелью, старым железом и пр.

Помещался толкучий рынок в Почаинском овраге, у Лыковой дамбы, и прозывался по-местному «Балчуг».

Балчуг — слово татарское. Это татарское название местность получила от главного состава торговцев почаинского рынка — городских жителей-татар.

Старьевщики ходили по нижегородским улицам и скупали поношенные пальто, старые штиблеты, дырявые шляпы. К концу дня в мешке у татарина скапливались разные вещи и предметы вроде: бинокля без стекол, пустых ножен от шпаги, продырявленного портрета Скобелева на белом коне, пары сломанных подсвечников, покрытых столетней плесенью, гитарного грифа с остатками струн и тому подобного хлама, без всякой пользы загромождавшего обывательские чуланы, но имевшего известную ценность для старьевщика.

На другое утро всё скупленное приносилось для продажи на Балчуг.

Узенькое пространство оврага кишит говорливой толпой. На земле кучами лежит одежда преимущественно вышедших из моды фасонов: мужские люстриновые пиджаки, сюртуки, фраки, бекеши, казакины, суконные, фризовые и камлотовые шинели… Женские драповые тальмы, ватерпруфы, ротонды, меховые капоры, башлыки…

Местами — груды обуви; при надобности можно было найти обувь и в полтинник — это пресловутые чуньки или опорки, украшавшие ноги обитателей нижегородских трущоб.

Татары на Балчуге — дельцы невысокого калибра, у них грошовый товар, грошовые обороты. Но в Нижнем имелись и другие татары, люди денежные, капиталисты, ворочавшие тысячами рублей. Это «маклаки» — скупщики, выходцы из обывателей той же Печёрской слободки. Они посещали аукционы, сбивали цены на торгах, объявляемых судебными местами, и т. д. Трое из таких татар, известные всему городу: Али, Шакир и Митяй — имели уже собственные магазины подержанных вещей.

Глава двадцать девятая

Парии нижегородского быта. — Биржа на Мытном дворе. — Чем заняться безработному человеку. — Борьба за хлеб среди обывателей-интеллигентов. — Литературные упражнения дантистов.

Мытный двор, заполненный лавками, в которых продавали скоропортящуюся провизию и зелень, — играл в быту нижегородцев двоякую роль. Обладавший деньгами шел туда за покупкой продуктов; не обладавший деньгами шел туда… за деньгами для пропитания.

На Мытном дворе можно было неимущему человеку продать свой труд. Одна из лавок на Мытном, занятая живорыбной торговлей наследников Гузеева, имела большой крытый железом навес перед входом. Это место сборища городского пролетариата, ищущего работы, называлось «мытной биржей».

Ежедневно с восьми часов утра площадка перед навесом наполнялась разношерстной толпой. Тут рабочие кирпичных заводов, плотники, столяры, штукатуры, кровельщики, грузчики, приказчики, домашняя прислуга. Все они ищут работы.

Проходит час, два — работы не предвидится.