Картинки нижегородского быта XIX века

Пришлые уездные крестьяне более внимания уделяли ярко раскрашенным в пестрые кричащие цвета картинкам, развешанным для приманки тут же на заборе. Из таких наиболее популярной была картина «Образ страшного Суда Божия». На бумажном листе нарисован был вьющийся кольцами змей с разинутой пастью. Под змеем — море пламени и начертаны все виды наказаний, какие терпят за гробом грешные люди.

В числе картин светского содержания было несколько русских сказок: «Семь Симеонов», «Конек-Горбунок», «Аленушка», «Иван-царевич на сером волке». Юмористический характер носила наиболее ходкая в продаже картина под названием «Русскому всё здорово».

Если посетитель базара от кокоревского забора оборачивался в сторону Звездинки и направлялся обратно к Полевой, он попадал во вторую линию торгующих рядов.

На подстилках из рогожи или соломы лежали груды Городецких игрушек, семеновский «теплый товар», хабарская и дуденевская глиняная посуда, избылецкие веревки, красногорские топоры, лысковская мелкая галантерейщина, платяные крючки, наперстки, запонки, цепочки.

Среди галантерейщиков ходили, продавая свой товар «с рук», арзамасские кустари, мастера шерстяного вязанья. Главное их изделье — мужские носки из кислой неотработанной шерсти.

Рядом с носками шла бойкая торговля шерстяными варежками выработки жителей Гремячей Поляны, Нижегородского уезда. Любопытной особенностью промысла полянцев было то, что в их селе вязаньем занимались исключительно мужчины. Полянец никогда не расставался с мотком шерсти и орудием вязанья — двухвершковой плоской железной иглой. Он вязал всегда и везде: зимой, в избе на полатях, летом, у завалинки, весной, шагая рядом с лошадью на пашне, даже сидя на возу с сеном, подпрыгивая на ухабах, он нанизывал петлю за петлей. Полянские вязанки-рукогреи были знакомы всей губернии.

Миновав галантерейщиков, покупатель у решетки Кутайсова приюта выходил на площадку народных развлечений. Здесь шли представления бродячих акробатов, плясунов и шпагоглотателей.

Не частый, но самый желанный гость на базаре для всех любителей зрелищ был «Петрушка». Впереди шагал старик с шарманкой, за ним пожилой мужчина со складными ширмами, а шествие замыкал мальчик 7–8 лет с бубном и маленькой обезьянкой на плече. Выбрав место, труппа начинала готовиться к представлению. «Петрушка» был развлечением общенародным. Но имелась на базаре специфическая забава для избранных — гусиные бои.

Нижегородская губерния издавна славилась гусями.

Уже с конца XVIII века вывоз, например, арзамасских мороженых гусей в Москву достигал внушительных размеров. Известные русские литераторы, путешественники начала XIX века — Ив. Мих. Долгорукий, В. Пушкин, Соллогуб, Хвостов, Батюшков, Вигель и др., посещавшие нижегородские пределы, отмечали эту гусиную славу Арзамаса.

Неудивительно поэтому, что когда был создан в столице литературный кружок «Арзамас», то эмблемой избран был арзамасский гусь, изображенный на печати кружка в виде мерзлой тушки.

Согласно установившемуся порядку, натуральный арзамасский гусь должен был фигурировать в меню за торжественным ужином после каждого заседания «Арзамаса».

В протокол собрания полагалось вносить отметку о съедении лакомой птицы, изжаренной в масле или приготовленной в виде потрохов (в последнем случае председатель кушал голову, а члены — лапки, горлышко и желудки). Если гуся в неурочный момент года нельзя было достать, то это печальное событие отмечалось в протоколах «Арзамаса», составлявшихся в большинстве случаев известным поэтом Жуковским… «По окончании заседания члены приступали к трапезе и, кушая раковый суп, нежно вздыхали об отсутствующем потрохе арзамасском»… Или «…За сим последовал ужин. Но увы! За ужином не было гуся, и желудки их превосходительств были наполнены тоской по отчизне»… Еще: «…Все это было закончено ужином. Гуся опять не было, и каждый член, погруженный в меланхолию, шептал про себя: „Где гусь? — Он там! — Где там? — Не знаю“». Но когда гусь оказывался в наличии, Жуковский не щадил красок для описания удовлетворенности присутствующих: «…Ужин, заключивший сие заседание, был освящен присутствием гуся. Члены приняли с восхищением своего жареного соотечественника». «…Заседание закончилось ужином, и гусь отечественный утешил жадную утробу Нового Арзамаса».

Прошло более полустолетия со времени существования литературного общества. Арзамасские откормленные гуси одновременно приобрели еще дополнительные функции спортивно-увеселительного порядка. Некие, оставшиеся неизвестными истории, нижегородские любители сильных ощущений додумались устраивать бои между двумя раздразненными гусаками. Эта жестокая забава, процветавшая в Нижнем в шестидесятых годах века, происходила по середным базарным дням на дворах домов, прилегающих к Арестантской площади. В подходящих местах устраивалась расчищенная круглая площадка, огороженная невысоким заборчиком.