Картинные девушки. Музы и художники: от Рафаэля до Пикассо

Они наслаждаются моментом, растянувшимся на несколько лет. Юлия сопровождает Карла в прогулках по руинам Помпеи, она позирует ему для портретов, как одна, так и со своими обожаемыми воспитанницами, и, конечно, она появится на той самой картине, которую Брюллов будет писать три долгих года. Это была не просто Картина С Большой Буквы, это была ещё и просто очень большая картина. Площадь почти в тридцать квадратных метров населена самыми разными персонажами, застигнутыми на краю жизни. Ещё чуть-чуть, и почти все они погибнут, окажутся погребены под обломками собственных домов, сгорят в раскалённой лаве, задохнутся от пепла… Люди разных сословий и разных возрастов и ведут себя по-разному: кто-то мирится с неизбежным, кто-то пытается защитить ближних, кто-то ищет спасения в храме, кто-то бежит прочь, помня лишь себя… Брюллов рисовал здания с натуры, на раскопках, а все вещи, изображённые на картине, были скопированы им с подлинных изделий, обнаруженных археологами в Помпее. Он изображает здесь Плиния Младшего, спасающего мать, рисует языческого жреца и христианского священника, старика-отца на руках сыновей, молодожёнов, только-только соединившихся и уже разделённых смертью. Самого себя он пишет в образе художника, прикрывшегося ящиком с красками и доказывающего тем самым, что спастись можно только искусством… Не забыта ни одна деталь: птицы гибнут на лету, идолы падают с постаментов, небо расчерчено молнией, конь встаёт на дыбы, и небо полыхает огнём, рождённым взбесившейся горой. Фокальная точка картины[10] – упавшая с колесницы женщина, в образе которой Брюллов запечатлел Юлию Самойлову. Прекрасное лицо графини появляется на картине ещё как минимум трижды: она предстаёт перед нами в образе несчастной матери, прижимающей к себе дочерей, в облике девушки с кувшином и в виде испуганной жены, которую укрывает плащом муж в тщетной попытке спасти… Самойлова так важна для Брюллова, что ему недостаточно запечатлеть её всего лишь раз – влюблённому повсюду мерещится милый образ.

Брюллов работает над картиной до полного изнеможения, его не раз и не два выносят из мастерской на руках. Все силы, скопленные за время ученичества и раннего признания, не нуждавшегося в подтверждении, он тратит на «Помпею». Точность его поразительна: говорят, что современные сейсмологи определили интенсивность землетрясения в 8 баллов по изображению разрушенных зданий. Трагедия, случившаяся в 79 году после Рождества Христова, вдруг стала главным событием современности, вначале для живописца, а потом и для зрителей. Картина имела невероятный успех: в Риме Брюллова именуют новым Микеланджело; капризный Париж, где классицизм вышел из моды, склонился в почтении перед выставленным холстом; в Москве Василий Андреевич Жуковский впервые назовёт Брюллова «Карлом Великим»; в Петербурге его будут чествовать в Академии художеств как героя. Английский романист Вальтер Скотт, пребывающий тогда в зените славы, скажет, что ожидал увидеть в этой картине исторический роман, но увидел целую эпопею. Гоголь напишет статью, где утвердит Брюллова гением, который «силится обхватить все предметы и на всех разлить могучую печать своего таланта». Баратынский посвятит живописцу вдохновенный экспромт:

Принёс ты мирные трофеи
С собой в отеческую сень,
И был последний день Помпеи
Для русской кисти первый день!

А что же Юлия Самойлова? Признавала ли успех своего Бриьики, гордилась им? Ещё бы! Считала его главным из всех гениев, с которыми её сводила жизнь. Хранила его картины, не решаясь продать, даже когда оказалась в полном безденежье. Но спустя годы скажет: «Между мной и Карлом ничего не делалось по правилам». Любовники не требовали друг от друга абсолютной верности, и всё же графиня была до последнего вздоха верна своему дружке Бришке в ином, высшем смысле. Она была из тех женщин, что умеют дружить с бывшими возлюбленными. Самойлова даже после расставания с Брюлловым всячески поддерживала его, защищала, хранила. Писала на конвертах – Бришке драгоценному — и признавалась: «Люблю тебя более, чем изъяснить умею, обнимаю тебя и до гроба буду душевно тебе привержена»; «Я поручаю себя твоей дружбе, которая для меня более чем драгоценна, и повторяю тебе, что никто в мире не восхищается тобою и не любит тебя так, как твоя верная подруга Юлия Самойлова».

Возвращение на родину

Брюллов не торопится покидать Италию, но император Николай I, как и все, восхищённый «Помпеей», велит живописцу вернуться на родину. Анатолий Демидов выполняет обещание и дарит творение Брюллова России. Картину помещают в Эрмитаж (сейчас она находится в Русском музее).