Картинные девушки. Музы и художники: от Рафаэля до Пикассо

Над речкой ива свесила седую
Листву в поток. Сюда она пришла
Гирлянды плесть из лютика, крапивы,
Купав и цвета с красным хохолком,
Который пастухи зовут так грубо,
А девушки – ногтями мертвеца.
Ей травами увить хотелось иву,
Взялась за сук, а он и подломись,
И, как была, с копной цветных трофеев,
Она в поток обрушилась. Сперва
Её держало платье, раздуваясь,
И, как русалку, поверху несло.
Она из старых песен что-то пела,
Как бы не ведая своей беды
Или как существо речной породы.
Но долго это длиться не могло,
И вымокшее платье потащило
Ее от песен старины на дно,
В муть смерти[11]

.

К несчастью, вымокшее платье погубило не только Офелию… Милле, задумавший картину ещё в 1851 году, сразу же решил, что будет писать её по частям: летом проработает фон на пленэре, а зимой в центре холста появится героиня, позировать для которой он пригласит подругу Россетти.

Верный идеям прерафаэлитов, Милле искал максимального правдоподобия и потому приобрёл за бешеные деньги старинное платье в антикварной лавке. Оно было грязным и ветхим, но стоило целых четыре фунта, хвалился художник. В своей студии на Тауэр-стрит Милле установил ванну, под которой было размещено несколько масляных ламп, подогревавших воду. Двадцатидвухлетняя Лиззи приходила в мастерскую ежедневно, облачалась в платье и «тонула» в ванне всё время, что длился сеанс. К сожалению, однажды масляные лампы погасли, вода стремительно остыла, но Лиззи побоялась прервать работу художника – она знала, с какой одержимостью он трудится. Результатом стала жестокая простуда, опасная для слабых лёгких натурщицы. Ей было так худо, что отец Лиззи даже пригрозил Милле судом, если тот не оплатит лечение у хорошего лондонского доктора. Милле оплатил все счета, но хороший лондонский доктор прописал Лиззи в качестве лекарства настойку лауданума (опиум), и девушка стала наркоманкой.

Картину, за которую была заплачена такая высокая цена, публика признала не сразу, да и у критиков было много вопросов к «Офелии». После представления работы на выставке 1852 года в газете «Таймс» вышла заметка с уничижительными комментариями, автору которых показалось, что Офелия Милле тонет в канаве, полной сорной травы. Другой ценитель сравнил её с куклой, плавающей в игрушечной ванночке. Лишь спустя многие годы картина, погубившая Лиззи, заняла своё место в списке самых известных работ британских художников.

На Данте Габриэля Россетти вся эта история с «Офелией» произвела крайне тяжёлое впечатление. Отныне он категорически запретил Элизабет позировать другим художникам, теперь только он был вправе изображать свою Беатриче.

Стихи с того света

В 1852 году прерафаэлитское братство распалось. Причин тому было множество. Джеймс Коллинсон передумал жениться на Кристине Россетти, ставшей со временем известной поэтессой. Томас Вулнер эмигрировал. Россетти и Хант почувствовали потребность в индивидуальном творчестве. Милле – тот и вовсе изменил идеалам, приняв в 1853 году предложение Академии стать её почётным членом. Отныне каждый из прерафаэлитов следовал своим путём. Но их идеи оказались намного более живучими, чем можно было предположить. Другие художники продолжили их дело, у первопроходцев появлялись адепты и последователи.

Артур Хьюз, а позднее Уильям Моррис и Эдвард Бёрн-Джонс подхватили падающее знамя прерафаэлитов и пошли во главе авангарда британского искусства. Интерес к их творчеству проявляли Оскар Уайльд, Обри Бёрдсли, Эдвард Лир, именовавший себя ребёнком прерафаэлитов и в шутку зовущий Ханта папой, а Милле почему-то тётушкой. Огромное влияние прерафаэлиты оказали на русскую живопись: участники объединения «Мир искусства» многое почерпнули у британских авангардистов. Основы, заложенные прерафаэлитами, стали фундаментом для главного стиля конца XIX – начала XX века – модерна.