Картофельное счастье попаданки (СИ)

И платьишко у нее было совсем утлое. Заплат там было больше, чем ткани, из которого оно было сшито изначально, отчего оно казалось пегим. И ведь кто-то же его латал! Даже если она была бродяжкой, рядом с ней всё-таки был кто-то из взрослых. Вот только кто?

На наши вопросы она по-прежнему не отвечала. Но и немой она не была — вон, как визжала, когда Кип вытаскивал ее из кустов. Наверно, нужно было время, чтобы она к нам привыкла и перестала бояться. Да мы и не собирались ее торопить.

Лишним ртом мы ее не считали. При наличии своего огорода накормить ребенка было не трудно. И если она действительно отстала от обоза бродячих артистов, то, возможно, это даже было хорошо — уж больно плохо те о ней заботились.

Когда девочка наелась, мы с Рут разместили ее в маленькой комнатке под самой крышей. Мне подумалось, что там ей должно понравиться. И судя по тому, с каким интересом она рассматривала убранство помещения, я не ошиблась. И оттуда были видны весь огород и лесная дорога.

Она была еще слишком мала, чтобы оставлять ее ночевать в незнакомой комнате одну, но я понимала, что наше присутствие только будет ее напрягать. Ночь была лунная, и в комнате даже без лампы было довольно светло.

Рут хотела помочь девочке снять платьице, но та так испуганно дернулась, что мы решили оставить ее в покое. Тем более, что детских вещей у нас в доме не было, и мы не могли предложить ей ночную сорочку.

Перина на кровати была высокой и мягкой, и я не сомневалась, что наша гостья заснет сразу же, как только ее голова коснется подушки. Так оно и оказалось. Когда я заглянула в комнату через полчаса, девочка уже спала, но даже во сне она вздрагивала.

— Бедный ребенок, — вздохнула Рут, когда я вернулась на кухню. — Уверена, что у нее нет родных. Никакая мать не стала бы морить такую кроху голодом. Может быть, эти артисты подобрали ее где-нибудь или даже украли. Тьфу ты, а я еще смотрела их представление на Рыночной площади! Я слыхала, что иногда бродячие театры воруют детей, чтобы те выступали у них забесплатно. А эта, видать, оказалась еще слишком мала, чтобы работать. Вот они ее почти и не кормили.

Скупая слеза покатилась по ее щеке, и она отвернулась, чтобы я этого не заметила. Она не любила выставлять напоказ свои чувства.

Утром девочка проснулась раньше, чем я. Ее комната находилась прямо над моей, и я услышала, как заскрипели в ней половицы, когда наша гостья встала с кровати. А потом послышался скрип открываемого окна. Утро выдалось чудесным, и я не удивилась, что ей захотелось послушать пение птиц.

Правда, я тут же испугалась, что это могло быть не желание полюбоваться природой солнечным утром, а желание сбежать от нас, пока мы не проснулись. И я, вскочив с кровати и наспех надев домашнее платье, бросилась на чердак.

Девочка сидела у окна, и когда я вошла, она снова вздрогнула.

— Доброе утро! — сказала я. — Наверно, ты уже проголодалась? Надеюсь, ты любишь яичницу?

Несмелый кивок с ее стороны.

— Вот и отлично! Тогда давай сходим в курятник и наберем свежих яиц.

Она нахмурилась. Сначала я не поняла причины этого, а потом всё-таки догадалась. Она никогда не была в курятнике и наверняка даже не знала, что это такое. Ну что же, тем больше открытий ей сегодня предстоит.

Я позвала ее за собой, но за руку брать не стала, чтобы еще больше ее не напугать. Мы вышли во двор. Я распахнула дверь курятника, и когда первая курица выскочила нам навстречу, девочка вскрикнула от неожиданности и отпрыгнула в сторону.

— Не бойся, — спокойно сказала я, — они не кусаются. А вот этого господина со шпорами, — и я указала на гордо вышедшего из курятника петуха, — на всякий случай обходи стороной. Он иногда пребольно клюётся. Смотри — вот это у нас Беляночка. А вот это — Пеструшка. А эту мы зовём Цыпочкой. Давай посмотрим, сколько яиц мы сумеем найти.

Мы вошли внутрь, и я показала, как нужно искать яйца. Девочка оказалась смышлёной и вскоре достала из гнезда первый трофей.

— Интересно, кто из нас найдет больше? — улыбнулась я.

Конечно, я ей поддалась. Я нарочно пропустила несколько яиц, и вышло так, что она нашла больше. И на лице ее засияла такая неподдельная радость, что я едва не разревелась.

— А теперь пойдем и приготовим из них яичницу.

Когда мы пришли на кухню, у Рут уже была затоплена печь, а в большом медном чайнике заварен ароматный травяной чай. Я предложила девочке понаблюдать за тем, как будет готовиться яичница, но шкворчание масла на сковороде чуть напугало ее, и она отошла от печи.

Зато когда сковорода с яичницей была поставлена на стол, я увидела, как наша гостья облизнулась. Я намазала ей маслом кусок ржаного хлеба и положила на тарелку одно поджаренное яйцо. Рут принесла столовые приборы. Девочка потянулась к ложке. Вилкой, кажется, пользоваться она не умела. Но в этом не было ничего странного. Даже Рут с Кипом любые блюда предпочитали есть именно ложками.

Девочка съела всё, что я ей положила, а потом с удовольствием выпила чаю с вареньем. Мне показалось, что в нашем обществе ей было уже вполне комфортно, и она уже не вздрагивала при каждом нашем движении.